Когда древняя Византийская империя подпала под владычество турок, некоторые храмы Божии, как известно, обращены были в мечети. В числе других храмов и церковь во имя святого Пантелеимона в Салонике превратилась в мечеть, где, как передают, совершилось много чудес над турками. Приведем здесь одно, особенно замечательное чудо, о котором можно было собрать достоверные сведения.
На минаретах, которые составляют принадлежность каждой турецкой мечети, свободно кричат муэдзины, (ходжи, или безаны), созывая мусульман на молитву; но на минарете, построенном при бывшей церкви святого Пантелеимона, ни один из них не делал этого. А. если кто дерзал кричать, то всегда был жестоко наказываем святым великомучеником: иные были биты нещадно, иные делались безгласными и на всю жизнь оставались немы, а большей частью обрушивались вместе с минаретом или были сбрасываемы с него на дальнее расстояние и разбивались насмерть; некоторых даже не могли найти после.
Вразумляя, таким образом, поклонников Корана, святой страстотерпец в то же время всегда щадил христиан в близнаходящемся от минарета доме. Несмотря на то, что почти всегда разбивалась крыша или часть дома при падении минарета, живущие в нем всегда оставались целы и невредимы. Они, зная, что никогда ничто не проходит без наказания от святого Пантелеимона кричавшим ходжам, когда те начнут обычный свой монотонный призыв с минарета, - лишь только заслышат пение крикливого изувера, тут же все выбегают из дома, чтобы не пострадать при падении шпиля минарета, так как это или другое наказание повторялось постоянно. Вразумленные турки надолго после того оставляли свои покушения кричать с минарета и даже не возобновляли его. Новое поколение, новые начальственные лица забывали грозные уроки от святого великомученика или даже вовсе не верили сему, считая бывшее вымыслом, и, по гордости, успокаивали себя, что этого при них не может случиться, почему снова возводили минарет, утверждали на нем шпиль и исламическую свою луну; но и им приходилось испытывать те же грозные вразумления и отказываться от своих покушений. Это испытал за двадцать пять или более лет перед сим и паша Муса, стоявший с войском в Солуне. Он непременно хотел возобновить минарет и отпереть мечеть для молитвы чтителям ислама, хотя она, вследствие бываемых наказаний, оставлена была турками и никогда не отпиралась. При такой непременной воле паша нанял мастеров и, под руководством опытного зодчего, минарет был отстроен в самом лучшем виде и прочности, так что все турки отдавали предпочтение зодчему-греку перед своими и благодарили его. Но в следующую же ночь, когда ходжа начал распевать свой призыв, верх минарета упал и глубоко вошел в землю.
Не понимая совершившегося чуда, турки приписали это злонамеренности строителя-грека, думая, что он так сделал нарочно, дабы не возобновляли минарета. Тогда же взяли его и хотели повесить, не принимая никаких оправданий. Наконец решили, по предложению кого-то из турок, заставить несчастного грека восстановить все, и в самом прочном виде, а иначе, если окажется что-либо неудовлетворительно, угрожали ему смертью. Мастер на этот раз поневоле должен был приступить к делу, но уже под строгим надзором турок, которые следили за всем неотступно; впрочем, грек этим не стеснялся, потому что и прежде производил работы добросовестно и с совершенным знанием дела. Когда все было выполнено как нельзя лучше, грек-мастер был освобожден из-под ареста, но на следующую же ночь опять упал верх минарета со шпилем, и опять в то же самое время, когда начал свой призыв безан! Пораженный этим, паша оставил свое упорство, и минарет двадцать лет оставался в таком полуразваленном виде, а мечеть была заперта. За восемь же лет перед этим один юродивый начал раскидывать минарет и кричать, на сколько доставало сил: «Раскидаем мы весь минарет ваш и сделаем храм святому великомученику Пантелеимону!» Турки хотя и считали его умалишенным, но пришли к заключению, что эта мысль таится в умах других христиан, а потому, как бы в отмщение или оскорбление им, воздвигли минарет, отперли и мечеть для молитв своим мусульманам, и они изредка стали было собираться, впрочем, без крика ходжи, который не осмеливался взбираться на минарет. Несколько раз водружали они на мечети полукружие луны, но всегда после сего находила грозовая туча, и первый удар молнии направлялся на минарет, разбивая вдребезги символический знак неверных, так что, после многократных покушений, они совсем оставили свою предприимчивость и даже, как говорят, опасаются теперь приступить к подобным попыткам, прекратив и свое нечестивое богослужение в мечети.
Но, кроме грозных знамений, было еще карательное чудо: оставленная в забвении мечеть (бывшая церковь святого Пантелеимона) с течением времени в разных местах начала обрушиваться; продолжительные зимние дожди, обливая стены, смывали штукатурку, из-под которой начали показываться лики святых угодников и другие изображения. Не имея ни средств, ни надобности снова замазывать лики святых, турки начали уничтожать или искажать их, и кто ковырял гвоздем, кто обивал молотом, камнем, делая это мимоходом, более из домов, прилегающих к мечети. Это кощунство не прошло даром: все те, кто дерзал издеваться над изображениями христианских святых, были наказаны святым великомучеником Пантелеимоном скоропостижной смертью, даже и семейства их повымерли, так что в двадцать лет (с 1845 года) не осталось почти никого из турок в окрестности мечети; немногие оставшиеся в живых там, видя явное наказание и боясь сами подвергнуться той же участи, продали дома свои христианам и сами добровольно удалились; отныне всю окрестность около древнего храма святого Пантелеимона занимают исключительно христиане; даже есть несколько и пустых домов, ибо владельцы их, турки, боятся там жить, а покупателей христиан не находится.
Дом близ самой мечети, на который падая несколько раз минарет, как было сказано, принадлежал Авксентию Дмитриеву Абажде. В 1849 или 1850 году у него проживал близкий родственник, который неоднократно в ночное время видел святого великомученика Пантелеимона, ходящего по их двору и далее вокруг ограды мечети. Не постигая, кто бы это был, он подумал, что это турок, и негодовал на дерзость его; потом перешел к мысли, что это вор и хочет обокрасть их. Передавши это родным, он стал следить строже, и когда после этого вышел ночью, то, встретившись, почти столкнувшись с молодым незнакомцем, кинулся на него с криком, чтобы схватить, но тут же упал без чувств. Сбежавшиеся на крик родственники внесли его в комнату и желали узнать, в чем дело, но он был безгласен; кровь текла из носа, изо рта - он истекал кровью; призванные доктора объявили, что он умрет. Родственникам было крайне прискорбно такое обстоятельство, но вместе с тем им хотелось знать, отчего случилось такое непонятное происшествие, и потому нередко повторяли свои вопросы. Больной, наконец, смог проговорив только одно, что видел юношу... Родственники догадались, что это было наказанием за что-либо от святого Пантелеимона, позвали тот час же священника, отслужили молебен святому страстотерпцу, больной тут же получил исцеление и передал тогда все случившееся с ним. Всегда благоговевшее к угоднику Божию семейство Авксентия еще более стало чтить великого чудотворца и благодарить, что он удостаивает их покровительством и, видимо, посещает их обиталище.
Святогорец, в бытность свою в Солуне в 1851 году, спрашивал знающих, что бы это значило, что на минарете нет шпиля и луны на мечети. Ему отвечали, что эта мечеть была прежде церковью святого великомученика и целителя Пантелеимона и что угодник Божий не терпит позора своей церкви, грозно уничтожая святотатственные покушения басурман на святыню. «Почему же, - возразил Святогорец, - он один только не терпит этого, тогда как все прочие святые, и даже Богоматерь и Сам Господь, попустили Свои святилища разграбить и обратить в турецкие мечети?» - «Это, - отвечали ему, - тайны судеб Господа, дивного во святых Своих».
* * *
В большом городе Сересе, находящемся в пределах Македонии (недалеко от Святой Горы), в 1847 году был страшный пожар, во время которого, кроме тысячи разных зданий, сгорело пятнадцать церквей. Среди этих последних находилась одна церковь во имя святого великомученика Пантелеимона, и угодник, за особенное ли усердие к нему жителей города или для большей славы о чудесах своих, видимо покрыл церковь благодатным своим покровом: она, к общему удивлению не только христиан, но и турок, сохранилась от пожара, несмотря на то, что находилась в самом сильном огне от смежных с нею зданий. Во время разлившегося пламени многие из православных и даже турок видели молодого всадника, который разъезжал вокруг церкви, и огонь не смел коснуться его, а вместе с ним и храма. Этот всадник, по вере христиан, был сам страстотерпец Пантелеимон, имени которого посвящена была сохранившаяся церковь.
* * *
В 1839 году в уезде одного из городов Турецкой империи - Редестоса, лежащего на юго-западной стороне Константинополя, совершилось два замечательных чуда от святого великомученика Пантелеимона.
Вблизи этого города есть большое село, называемое Кумва, в котором издревле существовал храм во имя святого великомученика Пантелеимона и ежегодно совершалось торжественное празднование храмового праздника в честь сего угодника Божия.
Благочестивый житель города Редестоса, Ставрос Кехаелус, с супругой Еленой, всегда из усердия к святому посещали храм великомученика в день его памяти. Таким точно образом, благоговея перед памятью святого, прибыли они в 1839 году с сыном своим Иоанном на праздник угодника, дабы с прочими христианами быть причастниками его всещедрых милостей.
Разделяя храмовое торжество и радуясь с прочими собравшимися на праздник в светлый день памяти великого страстотерпца Христова, Ставрос и Елена не заметили, как сын их Иоанн вышел из храма и, играя со сверстниками, нечаянно упал в глубокий овраг. Надо при этом заметить, что храм святого Пантелеимона стоит в этом селе на неровном и очень опасном месте, ибо близ него повсюду страшные овраги и пропасти. В один из таких-то глубоких рвов упал внезапно сын тех христолюбцев и, несясь с камня на камень, пока не долетел до дна оврага, изранил все тело, и едва дух жизни оставался в нем. Когда вынесли оттуда убившегося мальчика, поистине, зрелище было достойное слез не только для родителей, но и для всех, там находившихся, которые недоумевали и удивлялись, как все это случилось. Родители мальчика, как только увидали сына, прежде всего, припали с молитвою к святому великомученику Пантелеимону, орошаясь обильными слезами и прося святого, да будет милостив к ним в таком тяжком для их родительского сердца несчастий. Сын их между тем близился более и более к смерти, и они, хотя не теряли веры, уповая, что если только угодно Господу, то святой страстотерпец и умершего силен воскресить, однако заботились уже о приготовлении к погребению. Но что устрояет святой, зря их веру и благоговейное к себе усердие? В это время, как бы случайно, проходил мимо того места их родственник, который нес шкуру с овцы, только что снятую и еще теплую. Видя народ, столпившийся на одном месте, подошел и узнал все случившееся. Сочувствуя скорби своих родных, он, сам не зная, для чего, стал просить и убеждать родителей убившегося мальчика, чтобы обернули его в ту овечью, несомую им шкуру. Ставрос и Елена приняли его предложение не просто, но как явный промысл святого страстотерпца Пантелеимона, к которому они только что возносили слезную молитву об исцелении дитяти, и, уповая на благодатную помощь угодника, тотчас же обернули полумертвого сына своего в ту шкуру. А святой великомученик, видя столь простую веру их, - мгновенно - о чудо! - творит сына их всецело здрава и как бы совершенно не бывшего ни в какой болезни. И таким образом скорбь их превращает в радость.
Восстав от смертной болезни, как бы воспрянув от сна, мальчик заметил множество собравшегося около него народа и какое-то смятение, а также приготовления к погребению; удивляясь, спросил, что это значит? И когда передали ему все подробно (ибо, быв полумертвым, он ничего не помнил из случившегося), к тому же, увидав на теле отметины ран, весь расцвел, как говорится, от радости, прославляя со всеми бывшими тут милостивого чудотворца, такую целебную помощь на краю гроба ему оказавшего. «Дивен Бог, - взывали очевидцы сего чуда, - во святых Своих и преподобен во всех делах Своих!»
Но не одно это чудо от святого Пантелеимона совершилось там: в иное время случилось по неосторожности, у тех же Ставроса и Елены, малому дитяти упасть с высокого места. Испуганные родители с бывшими при этом побежали вниз, думая, что дитя их расшиблось смертельно. И вот видят молодого всадника, который держит на руках малютку; никто не знал, кто он и откуда. Он же, положив дитя на руки матери и сделав ей строгий выговор за несмотрение ее, удалился. Всем присутствовавшим пришлось только довольствоваться одним видением всадника, а кто он - и после узнать не могли; впрочем, для родителей дитяти, имевших теплую веру к святому страстотерпцу Христову Пантелеимону, и не нужно было разысканий: они вполне веровали, что молодой всадник, спасший их малютку от смерти, был, несомненно, тот же великий чудотворец Пантелеимон.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
