Бурдино
Однажды в Тбилиси отца Виталия посетили прихожане Вознесенского храма из села Бурдино Липецкой области. Приехали они к нему со своей скорбью – храм, возвращенный верующим в 1945 году, долгие годы стоял полуразрушенный, службы проходили редко. Сидя с сестрами, отец Виталий стал рассказывать, как Господь и Царица Небесная воздвигли из разрушенного храма прекрасный монастырь, куда слетелось множество птиц – и орлы, и голубицы. «А сколько осталось еще кирпича!» – неожиданно добавил он. Сестры заплакали: «Вот бы нам этот кирпич», – не догадываясь, к чему относились слова прозорливого старца.
После их отъезда владыка Зиновий благословил отца Виталия и матушку Марию ехать в Бурдино и помочь восстановлению храма. Узнав об этом, за Батюшкой потянулись и его духовные чада из разных уголков России * Так, в 1970-е годы в Бурдино приезжали потрудиться: иеродиакон Алексий (Фролов, с 1995 г. епископ Орехово-Зуевский), Николай Васин (в монашестве Никон, с 1996 г. епископ Задонский), Николай Моисеев (в монашестве Феофилакт, с 2002 г. епископ Брянский и Севский)..
Живо откликнулось и местное население, хотя время было такое, что не то что строить, ходить в храмы открыто нельзя было – сразу же возникали осложнения на работе.
Начало трудам положил отец Виталий. Он отнес в храм все иконы из своего святого угла, поставил в центре двухметровую восковую свечу за тех, кто помогал строительству, и благословил верующих читать акафисты и Псалтирь. Местные власти испугались возрождения храма, при котором стала быстро расти монашеская община * Здесь и ранее был монастырь, но в царствование Императрицы Екатерины II его упразднили, и храм сделался сельским приходским., но запретить не могли – храм строился помимо их разрешений и запретов каким-то необъяснимым образом. Нужны были кирпич, вода, цемент и – о чудо! – машины сами шли к храму и водители предлагали: «Кирпич нужен?», – а директор совхоза присылал в цистернах воду, остановив даже строительство клуба. Однажды оказалось, что недостает пяти машин кирпича на ограду – тогда люди стали собирать в округе камни.
Протоиерей Анатолий Солопов * Полностью воспоминания опубликованы в «Задонском паломнике», 2000, №4(17). (г. Мичуринск):
«Существовало официальное положение: если ограда возведена быстро и окончательно без ведома властей, она не ломалась. Но если хотя бы одного метра не хватало до завершения и об этом узнавали власти, то ограду эту немедленно разрушали... Все понимали, что это почти катастрофа, поскольку наутро должна приехать комиссия от уполномоченного по делам религии – вероятно, кто-то сообщил властям. Все взоры были устремлены на отца Виталия, который молился в храме».
Отец Виталий усилил молитву, призывая на помощь Господа Иисуса Христа и Божию Матерь. И стена выросла прямо на глазах. Когда наконец пришли машины с кирпичом, он оказался уже не нужен. Многие тогда плакали, видя в этом явное чудо Божие.
Так по молитвам старцев упразднилась «мерзость запустения» в святом месте и был возрожден дух монашеской жизни там, где триста лет назад Пресвятая Богородица собрала под Своим омофором женскую Покровскую обитель. Как и предсказывал отец Виталий, в Бурдино, словно голубицы слетелись сестры, желавшие иночества. Все они несли различные послушания, а многие из них приняли здесь постриг. Только в церковном хоре собралось около сорока человек, пение сестер услаждало душу и располагало к молитве, церковные службы привлекали множество людей. За духовным окормлением в Бурдино стали приезжать из разных уголков России.
Схиигумения Серафима:
«Посетил эту обитель и наш дорогой владыка Зиновий. О его приезде никто заранее не знал, но все жаждали видеть дивного старца, и Господь так и сотворил. Неожиданно в Бурдино съехалось много священников с соседних областей, и даже с Урала. Отец Виталий прямо «летал» от радости. Он облачил всех священников, монахиням велел одеться по форме, устлал храм коврами для встречи архиерея. И мы вышли навстречу машине, на которой в тот момент подъехал владыка Зиновий. Он сам плакал, видя такое чудо.
Потом отца Виталия спрашивали: «Когда же пришла телеграмма о приезде Владыки?» Он ответил: «Как Господь сказал Апостолам – ждите, так и эти отцы много ждали, чтобы увидеть владыку-старца, митрополита Зиновия. И он прилетел утешить своих чад»».
Владыка Зиновий приезжал на отдых в Бурдино летом в 1977-79 годах. После первого приезда он сказал: «Я думал найти здесь только лес да речку, а нашел любовь». Он был тронут не только необыкновенно теплым приемом, но и тем, какую любовь он увидел между живущими здесь сестрами.
Старцы поселились на самой окраине села в маленьких избушечках, скорее напоминающих русские баньки. Вокруг был фруктовый сад и высокие березы, закрывающие этот уголок от посторонних глаз лучше глухого забора. Заросли черемухи, буйно цветущей весной, ограждали сад со стороны речки. Это был мир сосредоточенной уединенной молитвы, благодатной тишины и покоя. В этой избушечке, где высокому человеку трудно было встать в рост, отец Виталий сподобился видеть Пречистую Деву...
Много потом ездил батюшка, навещая своих чад в Тамбовской, Воронежской, Липецкой и Курской областях, но о Бурдино он говорил: «Везде я был в гостях, а здесь для меня дом родной».
Сергиев Посад
В конце 1970-х годов у отца Виталия обострилась его желудочная болезнь. «Что такое язва? – как-то признался он, – это как сноп игл вонзается». Но он никогда не жаловался и как всегда говорил: «Я здрав». А сам, бывало, чтобы не закричать от боли, бегал вприпрыжку по двору, как бы юродствуя, и делал вид, что ему очень весело... Так боялся он огорчить близких. Только по цвету лица можно было определить, как ему плохо и какую боль он переносил. Сила Божественной благодати, в которой он пребывал, помогала ему терпеть и превозмогать физические страдания. Он по-прежнему оставался радостным, мирным, отзывчивым на чужую боль. И если бы не настояния матушки Марии и многочисленных чад, желавших его выздоровления, он не стал бы и лечиться.
Было решено ехать на лечение в Россию. В мае 1979 года отец Виталий прибыл в Свято-Троице-Сергиеву Лавру под благословение Преподобного Сергия. Знавший его по Тбилиси преподаватель Московских Духовных школ архимандрит Иннокентий * Архимандрит Иннокентий (Просвирнин, 1940-1994) – выдающийся археограф, богослов, историк Церкви, педагог. Около тридцати лет работал в издательском отделе Московского Патриархата, участвовал в издании Священного Писания и Богослужебных книг (Минеи, Службы Русским Святым), работал над уникальным изданием 10-томной Русской Библии. На протяжении многих лет собирал материалы для патрологии отечественных святых, проявлял особый интерес к грузинским святыням и подвижникам. Много раз бывал в Тбилиси у владыки Зиновия и отца Виталия. Находился в переписке с отцом Виталием и часто спрашивал его советов и благословения. В 40-летнем возрасте по старческому благословению тайно принял схиму с именем Сергий. По косвенным свидетельствам можно предположить, что произошло это в 1980 году в его доме в Сергиевом Посаде, когда там пребывали владыка Зиновий и отец Виталий. По словам монахини Андроники, отец Виталий на вопрос, к кому обращаться после его смерти, сказал: «После меня отец Иннокентий поведет корабль». Но внезапный сердечный удар, последовавший вскоре после бандитского нападения на отца Иннокентия в Иосифо-Волоцком монастыре, преждевременно прервал его жизнь. Тело архимандрита Иннокентия покоится в Московском Новоспасском монастыре, где он провел последний год своей жизни, продолжая заниматься издательской работой. предложил ему поселиться в своем доме на Бульварной улице, расположенной вдоль светлой березовой аллеи. Здесь, в старом уголке Сергиева Посада, отец Виталий около двух лет находил домашнее тепло, заботу о своем здоровье и необходимый медицинский уход.
И опять отец Виталий мучился от сознания того, что недостоин такой любви и внимания. Ухаживающей за ним медсестре при первой встрече он представился так: «Вот сидит раб Божий недостойный, а ведь он схимник». Если кто-то приносил ему фрукты, он говорил: «Кому это все принесли? Он тут спит себе, валяется на кровати с боку на бок, а ему несут такие дары небесные».
Когда мать Мария ходила звонить в Тбилиси владыке Зиновию, отец Виталий сокрушался: «Нет бы сказать Владыке: «Владыка святый, он валяется весь день на кровати, ест, аки поросенок, все что хочет». Владыка бы успокоился и порадовался за меня. А она идет сейчас к нему и рассказывает, что я плохо ем, плохо себя чувствую, и Владыку этим огорчает. Владыка не знает как мне помочь, переживает; а у него у самого столько дел, он такую епархию возглавляет и столько у него духовных чад, а он еще обо мне думает».
Приходили врачи, обследовали, назначали лечение, но улучшения не наступало. Нужна была операция.
Клавдия Павловна Грачева, хирург:
«Медсестра нашего отделения Раиса Александровна, которая часто бывала в Лавре, попросила меня однажды приехать в Сергиев Посад посмотреть одного больного монаха.
За мной в институт приехал отец Иннокентий и повез на машине в свой дом на Бульварной улице. Когда мы, поднялись в светелку небольшого деревянного дома, отец Виталий сидел на корточках на полу возле железного листа со свечами. Он смотрел на нас своими глубокими голубыми глазами и улыбался. Этот взгляд как-то сразу запал мне в душу. Я увидела большого ребенка. На нем был светлый, чистый и аккуратно отутюженный подрясник. Обстановка комнаты была предельно простой: две железные кровати, покрытые серыми солдатскими одеялами – его и отца Иннокентия. В углу – иконы, у окна горели стоявшие в два ряда большие свечи, сделанные отцом Виталием. И хотя отец Виталий встретил меня улыбаясь, я сразу увидела, что он тяжело болен. Но он и слушать не хотел о том, чтобы лечиться. С большим трудом я уговорила его лечь в клинику. Провести обследование тоже было не просто. Отец Виталий все повторял: «Нет благословения владыки Зиновия». Без его благословения он не делал ни шагу.
У отца Виталия оказалась запущенная язва желудка. Нужна была операция, но он не соглашался. Выписался из больницы, но состояние не улучшалось. Опять лег и опять выписался. Ему становилось все хуже. Он не мог есть, его постоянно рвало. Медсестра Лена откачивала из его желудка по 4 литра жидкости. Все осложнялось еще и тем, что кроме язвы у него были больные почки и туберкулез бедренной кости левой ноги. Наконец, удалось связаться с Тбилиси и благословение на операцию от владыки Зиновия было получено».
Схиигумения Серафима:
«Мы ждали звонка из больницы о начале операции, чтобы начать служить Литургию. Я в это время лежала на кровати – силы оставили меня, но я не спала. Вдруг вижу, едет ко мне коляска, на ней лежит отец Виталий, поклонился. Я вскочила: «Отца Виталия повезли на операцию!» И тут раздается телефонный звонок, что отцу Виталию начали делать операцию.
Мы сообщили священнослужителям и знакомым, в московские храмы. В Тбилиси, – везде на Литургии молились о здоровье Батюшки. В Таганроге о его здравии каждый день читали 20 акафистов Спасителю и 20 акафистов Божией Матери, а также неусыпаемую Псалтирь».
Клавдия Павловна Грачева:
«Настал день операции. Я встала к операционному столу, а медсестра Рая заняла место за моей спиной и читала молитвы. Отец Иннокентий все это время в волнении ходил по двору института и, видимо, молился.
Операция была очень не простой. Язва дала многочисленные рубцы – пришлось удалить 2/3 желудка. Ткань была настолько истончена, что под проколами ниток просто рвалась. Только на третий раз удалось наложить швы. Отец Виталий перенес операцию благополучно».
Епископ Задонский Никон (Васин):
«Впоследствии отец Виталий рассказал мне, что во время операции в Москве ему явились святой великомученик Феодор Стратилат и святая мученица Ирина * Во имя святого великомученика Феодора Стратилата и мученицы Ирины освящен южный придел Успенского собора Свято-Троице-Сергиевой Лавры., и святой Феодор накрыл его своей мантией. Отец Виталий считал, что эти святые спасли ему жизнь».
Схиигумения Серафима:
«Когда отцу Виталию делали операцию, мало кто верил, что он выживет. Врачи говорили: «Что это Клавдия Павловна копается в трупе?»
После операции отец Виталий провел в реанимации 5 дней. Нас к нему не допускали. Когда его перевели в палату, его пришел навестить один епископ. Я слышала, как отец Виталий ему рассказывал, что в эти дни был восхищен на Небо, но пришла Царица Небесная и сказала: «Возвратить на землю, ибо слезы омочили все». Епископ спросил: «Чем вы там питались?» Отец Виталий ответил, что там было дерево, с листочков которого капала вода, и он жил ею. Врачи дивились чуду Божию, они не верили, что мы сможем повезти отца Виталия в Тбилиси».
Находясь в больнице, отец Виталий не оставлял своей заботы о ближних и продолжал служить каждому, чем мог. Если в отделении был тяжелый больной, он ночью становился перед его кроватью на колени и молился. Если видел на больном окровавленную рубашку, он снимал с себя чистую и надевал на него. Помогая нянечкам развозить по палатам еду, незаметно отдавал кому-то из больных свою порцию, несмотря на то, что сам нуждался в усиленном питании. Все, что ему приносили, раздавал, даже лекарства. Он говорил: «Я не от лекарств буду здоров, а оттого, что их раздам». А одной сестре, которая сокрушалась, что Батюшка ничего себе не оставляет, сказал: «А хочешь знать? Только этим я и жив». Даже в болезни он не искал, как ублажить себя – чтобы враг не подступал к изнеженной плоти. Когда ему назначали теплый душ, он становился под холодный. От еды в постные дни отказывался, и только получив благословение владыки Зиновия кушать все, что велит врач, начал понемножку принимать пищу. Дело пошло на поправку.
Когда его навестил отец Никон, Батюшка пожаловался ему на себя: «Сегодня среда, а я молоко ем, и Господь меня не наказывает. Смотрите, и вы не наказывайте никого».
Чтобы быть под наблюдением врачей, отец Виталий остался пожить еще некоторое время в Сергиевом Посаде. В это время старца Виталия посещали и насельники Лавры, и миряне.
Архимандрит Платон (Игумнов):
«Я узнал об отце Виталии в 1979 году, когда окончил Духовную Академию и готовился принять священный сан. Нас познакомил отец Иннокентий, который сказал мне и другим преподавателям Академии: «Вы имеете величайшую возможность услышать человека Божия». Отец Иннокентий говорил, что слова отца Виталия имеют необыкновенную ценность, что каждое его слово надо ловить и внимать ему, жить этим словом, потому что это словеса Божий, обращенные лично к нам. Отец Виталий принимал нас в светелке на втором этаже. Он сидел на полу, поджав под себя ноги, и вел беседы. Он рассказывал нам о смирении, о послушании, о том, что отсечение своей воли – самое ценное в монашеской жизни. Говорил отец Виталий очень просто, приводил поучения Святых Отцов, иногда примеры из житий, или начинал рассказывать как бы о себе, о своем недостоинстве, о каких-то своих ошибках, таким образом, прикровенно назидая кого-то из окружающих. Когда я смотрел на отца Виталия, бывало такое впечатление, что он к чему-то прислушивается, будто получает что-то извне, ведя с кем-то невидимый диалог. Для нас он говорил как бы внешне, но главное для него совершалось не здесь. Он словно внимал чему-то, получая какое-то наставление, чтобы передать его другим. Получал, и тут же отдавал. Я помню его наставление о том, с каким благоговением надо относиться к Престолу Божию. Он говорил, что это нечто живое, одушевленное, и прикладываться надо к нему как к живому телу. Престол в храме – это тело Христово. В домике на Бульварной, по всей видимости, служились Литургии. Там стоял шкафчик, где хранился антиминс и все необходимое для Богослужения. Проходя мимо этого шкафчика, отец Виталий и отец Иннокентий осеняли себя крестом. В облике отца Виталия была особая просветленность. Он был самой любовью. И проявлялось это, прежде всего, в его взгляде, который был не просто спокойным, радостным, а каким-то веселым, по-детски озорным».
В скромный домик на Бульварной потянулись люди не только из Сергиева Посада, но и из Москвы. После беседы с отцом Виталием человек ощущал такую необыкновенную любовь, исходящую от него, что он не мог не поделиться с кем-то из своих близких об этой встрече. Так по цепочке, друг от друга, узнавали люди о великом старце.
Когда пришло время возвращаться в Тбилиси, трудно было отцу Виталию расставаться с людьми, ставшими ему близкими и родными, но всех их увозил Батюшка в своей молитвенной памяти, в своем широком сердце, в котором никому не было тесно.
Клавдия Павловна Грачева:
«Когда они возвратились в Тбилиси, мы стали перезваниваться. Мать Мария часто консультировалась со мной, как лечить отца Виталия (у него продолжали болеть почки). Из Тбилиси я получала от них письма, посылки. Каждая посылка – это было настоящее произведение искусства, настолько красиво все было упаковано и увязано ленточками.
В письмах мать Мария подробно писала о состоянии отца Виталия, а на другой стороне листа писал отец Виталий: «Возлюбленная мать Клавдия! У меня все хорошо. Это болеет мать Мария». Обычно письмо кончалось призывом: «Спасайтесь!»».
Промыслительно, что в эти годы схиархимандрит Виталий стал известен как великий светильник Духа не только в Иверии, где прошла половина его жизни, но и в сердце православной России – Москве, в Свято-Троице-Сергиевой Лавре. Многим он давал силы для несения жизненного креста, укреплял души в трудной и опасной борьбе с внутренним человеком – с самим собой. В этом служении людям и было основное призвание старца Виталия.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
