Священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея России чудотворец

Пожертвования

Священномученик Ермоген, Патриарх Московский и всея России чудотворец (+ 1612)

ДЕНЬ ПРЕСТАВЛЕНИЯ 17 ФЕВРАЛЯ / 2 МАРТА;
ДЕНЬ ПРОСЛАВЛЕНИЯ 12/25 МАЯ;
СОБОР ПЯТИ СВЯТИТЕЛЕЙ МОСКОВСКИХ И ВСЕЯ РОССИИ ЧУДОТВОРЦЕВ;
СОБОР МОСКОВСКИХ СВЯТЫХ

Патриарх Московский и всея России Ермоген родился в Казани в 1530 году и в Святом Крещении был наречен Ермолаем.

Детство и юность будущего Первосвятителя протекали в суровой обстановке: за год до его рождения на русском кладбище был погребен юный пленник святой Иоанн Казанский, замученный за веру. Когда Ермолаю было 22 года, татары замучили двух его новокрещеных сограждан-татар - святых Петра и Стефана. На его глазах в Казань непрерывно привозили толпы русских пленных. Наконец в 1552 году царь Иоанн Грозный завоевал Казань. Тогда же была учреждена Казанская епархия. Ермолай удостоился лично знать и быть в духовном общении с великими просветителями своего родного города: это были Казанский первосвятитель архиепископ Гурий; архимандрит Герман - друг и заступник священномученика Филиппа, митрополита Московского (он и сам стал священномучеником, будучи зарублен опричниками 6 ноября 1567 года). Ермолай обучался в школе Зилантьева монастыря, основанного архимандритом Германом, которого впоследствии он всегда называл своим учителем.

Вторым помощником архиепископа Гурия был строгий подвижник архимандрит Варсонофий. Когда уже в сане епископа Тверского он жил в своем Спасском монастыре на покое, священник Ермолай посетил его, и святитель Варсонофий предрек ему Казанскую митрополию.

В 1579 году страшный пожар опустошил Казань. (В это время протопоп Ермолай был настоятелем Никольской Гостинодворской церкви. Находилась она в торговой части города, которая усердно посещалась «гостями», то есть купцами из разных стран Европы и Азии, и отец Ермолай имел возможность присмотреться к чужеземцам и изучить их особенности и обычаи, что оказалось весьма полезным для его будущего служения.)

Пожар начался с дома стрельца Онучина, а его 9-летней дочери Матроне явилась во сне Пресвятая Богородица и открыла, что под развалинами дома находится Ее чудотворный образ. Сначала родители не обратили внимания на рассказ ребенка, но чудесное явление повторилось трижды. Тогда мать повела Матрону к митрополиту Казанскому Иову и объявила ему о бывшем ее дочери чудесном явлении. По благословению митрополита все духовенство города в сопровождении народа направилось к дому Онучиных. Начали раскопки, но найти святую икону не могли. Тогда стала копать Матрона и сразу обрела икону. Она была необыкновенной красоты и сияла свежими красками, словно только что была написана. Митрополит благословил Матроне извлечь ее из земли и, взяв в руки, передал отцу Ермолаю как старейшему и наиболее почитаемому городскому священнослужителю. Приняв с благоговением святую икону, отец Ермолай высоко поднял ее над головой и в сопровождении крестного хода понес на городскую площадь, где и осенил ею на четыре стороны весь собравшийся народ. Тропарь новоявленной иконе Божией Матери Казанской «Заступнице Усердная...» и описание ее явления составил будущий священномученик Ермоген.

Медленно восстанавливалась разрушенная пожаром Казань. Овдовевший отец Ермолай принял монашеский постриг с наречением имени Ермоген в Московском Чудовом монастыре - месте его будущего подвига. Его возвели в сан архимандрита и поставили настоятелем Казанского Спасо-Преображенского монастыря, который также пострадал от пожара и требовал восстановления. Но в 1589 году скончался митрополит Казанский Иов, и на вдовствующую кафедру назначили архимандрита Ермогена, который был возведен в архиерейский сан.

Новый святитель с ревностью продолжал труды своих великих предшественников. Он установил почитание святых мучеников Казанских Иоанна, Петра и Стефана, начал составлять летопись христианской Казани; основал много церквей и монастырей, и в их числе женский монастырь в честь иконы Божией Матери Казанской на месте ее обретения, причем юная Матрона Онучина поступила в эту обитель и стала потом ее настоятельницей. Через несколько лет святитель Ермоген поехал в Углич на открытие мощей святого благоверного князя Романа. Вскоре в России произошел ряд важных событий: в 1591 году в Угличе был убит брат царя Феодора Иоанновича, последнего царя из рода Рюриковичей, святой царевич Димитрий, наследник русского престола; а в 1598 году скончался сам царь Феодор. Наследовавший ему царь Борис Годунов умер в 1605 году, и в том же году был убит его юный сын, царь Феодор. Тогда на русский престол вступил самозванец, известный под именем Лжедмитрия I, который выдавал себя за убитого царевича Димитрия. Жену свою Марину Мнишек, польку-католичку, он желал короновать, но натолкнулся на сильное сопротивление митрополита Казанского Ермогена, так как русская царица должна была быть православной. Через год, в 1606 году, Лжедмитрий быт убит, и царем был провозглашен князь Василий Шуйский, а митрополит Ермоген возведен в сан Патриарха Московского и всея России. В это время в Старицком монастыре жил на покое первый Патриарх Московский и всея России Иов, сведенный после падения Годуновых с патриаршего престола.

Вступив на первосвятительский престол, Патриарх Ермоген восстановил в Москве сгоревшую книгопечатню, начал исправление богослужебных книг, велел переводить их с греческого, писать летописи и сам лично следил за печатанием. Было издано Евангелие и жития святых, месяцы от сентября до декабря. Он занимался в богатой библиотеке Чудова монастыря и написал историю канонизации митрополита Московского Алексия. Творения Патриарха Ермогена, напечатанные в 1913 году, свидетельствуют о его глубоких богословских и исторических познаниях. Он был талантливым проповедником; много потрудился и в упорядочении церковной жизни.

Святейший Ермоген помогал царю Василию Шуйскому в трудах по управлению Россией, но Шуйский не имел любви и поддержки народной, так как он был поставлен на царство небольшой горсткой своих сторонников. Патриарх знал это, но в то же время понимал, что Василий IV Иоаннович законный царь, и всеми мерами старался его поддерживать.

Тяжелое время переживала тогда Русь: не успел царь Василий IV вступить на престол, как распространился слух, что Лжедмитрий избежал смерти, и в Новгороде-Северском началось восстание, которое стало быстро распространяться. Мятежники под водительством Ивана Болотникова и князя Шаховского шли на Москву. В это время одному священнику было откровение, что за покаяние Господь помилует Русь. Патриарх назначил особые моления и пост, и вскоре отряд стрельцов из 200 человек разбил главные силы мятежников.

Но надлежало разрешить народ от анафемы, которою связал его Патриарх Иов за нарушение присяги дому Годуновых и за убийство юного царя Феодора Борисовича. По приглашению Святейшего Ермогена бывший Патриарх Иов приехал в Москву. Оба Патриарха совместно выработали чин покаяния. В Успенском соборе Святейший Ермоген в полном облачении стал на своем месте, а рядом с его кафедрой стал бывший Патриарх Иов в бедной иноческой рясе. Все плакали, когда архидиакон читал акт народного покаяния и затем разрешение от анафемы от имени Патриарха Иова. Потом к нему обратился царь и народ: «Прости нас, прости и благослови». И святитель Иов простил: «Чада, - сказал он, - молю вас больше такова не чинити и клятвы ваши не преступати...».

Однако через два месяца восстание возобновилось, и мятежники снова были разбиты. Патриарх Ермоген настаивал на взятии Новгорода-Северского, где в то время появился Лжедмитрий II. Но царь не послушал Патриарха, и новый Лжедмитрий появился под самой Москвой, основав свой лагерь в подмосковном селе Тушине, откуда и получил свое прозвище - Тушинский вор. Его шайки совершали разбойнические набеги в глубь России, а одна из них, под водительством Сапеги, осадила Троице-Сергиеву Лавру. С трудом Патриарху удалось добиться, чтобы осажденным была послана небольшая помощь. В то же время вопреки его советам царь заключил союз с королем Шведским Карлом IV, личным врагом Польского короля Сигизмунда, у которого он отнял наследственный шведский престол. Результатом же этого союза был поход Сигизмунда против России.

Начался полный хаос: часто в одной и той же семье одни были за царя Василия, а другие за Тушинского вора. Марина Мнишек признала Лжедмитрия II своим мужем. Патриарх боролся со злом увещаниями, проповедями и, наконец, отлучениями, что было самым сильным его оружием. Поляки отрезали подвоз продовольствия к Москве, и начался голод. Цены на продовольствие сильно поднялись. Святитель приказал продавать народу по низкой цене лаврские запасы ржи, которые находились в Москве, но и этого было мало. Началось возмущение против Шуйского. Часто в сопровождении своего сотрудника, Старицкого архимандрита Дионисия, Патриарх выходил к толпе, чтобы успокоить ее. Одно время казалось, что положение улучшается: народный любимец - молодой воевода князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский очистил весь север России от тушинских шаек и освободил Лавру.

Вор бежал в Калугу. Поляки его не признали, но непонятная скоропостижная кончина князя Михаила и поражение русских войск, посланных на освобождение осажденного Смоленска, решили судьбу Василия Шуйского. Вспыхнул страшный мятеж, Шуйского низложили и насильно постригли в монахи. Обеты вместо него произносил князь Тюфякин. Это кощунство сильно возмутило Патриарха, который никогда не хотел признавать иноком царя Василия, а признавал бы таковым Тюфякина. «Я тебя освобожу от монашеской рясы», - говорил святитель. Бывшего царя заточили в Иосифо-Волоколамский монастырь. Таким образом, Патриарх Ермоген стал начальным человеком на Руси. Вскоре самые мрачные его предчувствия оправдались. Смута на Руси нарастала, как снежный ком. В Москве образовалось временное правительство из бояр, которому предстоял выбор между требованиями короля Сигизмунда и Лжедмитрия. Но последний был открытым противником всякого порядка, поэтому бояре склонились на сторону поляков и избрали царем королевича Владислава, сына Сигизмунда. Патриарх протестовал: он хотел видеть царем юного Михаила Феодоровича Романова, сына митрополита Ростовского Филарета (в миру Феодора Никитича Романова-Юрьева, племянника первой жены Иоанна Грозного царицы Анастасии), - но бояре настояли на своем.

Был подписан договор, по которому Владислав избирался русским царем под непременным условием принять Православие, а поляки обещали неприкосновенность православной веры и русских обычаев. Патриарх был вынужден уступить: он не верил в искренность бояр. После принесения присяги в Успенском соборе к святителю Ермогену подошли под благословение бояре во главе с Салтыковым, тайные сторонники Сигизмунда, подписавшие договор; но Патриарх прозревал их намерение - он дал им благословение лишь под условием, что они не будут посягать на целостность земли Русской и на Православную Церковь. «Иначе, - сказал он, - проклятие нашего смирения да будет с вами!» Салтыков проливал притворные слезы и клялся в своей искренности. Патриарх смягчился и благословил, но, увидев среди них убийцу царя Феодора Годунова, приказал выгнать его из церкви. После этого бояре под предлогом, что в Москве может начаться восстание, решили впустить в город польское войско; и с этим также Патриарх должен был смириться против своей воли.

Тщетными оказались и его усилия спасти бывшего царя Василия Шуйского, которого решено было отправить пленником в Польшу, где он и умер. А к Сигизмунду под Смоленск было отправлено посольство с митрополитом Ростовским Филаретом и князем Голицыным во главе. Наказ послам был дан самим Патриархом. Но как только они прибыли, им стало ясно, что ни одной статьи договора поляки не исполнят. Об обращении Владислава в Православие не было и речи; впрочем, поляки решили заставить русских присягнуть не ему, а самому Сигизмунду, который уже смотрел на Русь как на свою собственность и раздавал ее земли своим сторонникам. Затем митрополита Филарета и князя Голицына за их непоколебимость подвергли заключению и стали требовать сдачи Смоленска, который защищал боярин Шеин. Послы добились разрешения обратиться в Москву за инструкциями. Но и там поляки вели себя как завоеватели и оскорбляли религиозные чувства русских.

В Москве составилось временное правительство из бояр - сторонников Сигизмунда, получавшее распоряжения от него непосредственно. Патриарх пригрозил им анафемой и сказал, что если Владислав не примет Православия, то он освободит всех русских от присяги и прикажет городам подняться против Москвы. Салтыков замахнулся на него кинжалом. Тогда Патриарх возвысил голос. «Не боюсь я твоего кинжала, - сказал он. - Вооружаюсь на него силою Святого Креста. Будь проклят с твоими сообщниками и тем, кого ты желаешь». Салтыков испугался, что об этом узнают в народе, и испросил прощение. Это произошло 1 декабря.

На другой день Патриарх собрал у себя представителей посадского мира и объявил им положение вещей, - посадские решили не покоряться королю. 23 декабря послы получили ответ от временного правительства из Москвы, но подписи Патриарха, «начального человека», в нем не было, и митрополит Филарет, и князь Голицын отказались его признать и подчиниться.

Между тем под тяжелым давлением иноплеменников стали пробуждаться нравственные силы народа. В это время вышла «Новая Повесть» неизвестного автора, открыто призывавшая народ к вооруженному восстанию. «Что вы стали? - пишет он. - Что вы оплошали? Или вы хотите, чтобы тот великий столп вам повелел святыми своими устами восстать против врага и пролить кровь? Но этого, - поясняет автор повести, - ему не позволяет его священный сан». Однако Святейший Ермоген именно это и сделал. Как и все русские люди, он понимал, что сложившуюся ситуацию возможно разрешить только при помощи оружия. Он обратился с призывом к народу и в своих посланиях к городам освобождал всех от присяги Владиславу.

Со своей стороны писали и послы из-под Смоленска, объясняя истинное намерение короля Сигизмунда. Тушинский вор был к тому времени убит в Калуге, и народное движение захватило даже его бывшие шайки: они присоединились к ополчению и с ним вместе шли на Москву. Города обменивались посланиями, призывая друг друга к восстанию за веру и Родину. «А кто умрет, - гласили воззвания, - будет новым мучеником». Тогда поляки и бояре-изменники во главе с Салтыковым стали требовать с угрозами, чтобы Патриарх приказал разойтись ополчению, но он им ответил, что именно они - поляки и изменники должны сами оставить Москву.

В Вербное воскресенье 1611 года обычное шествие Патриарха на осляти произошло в необычайной обстановке: опасаясь кровопролития, Патриарх распорядился, чтобы не являлось ни духовенство, ни народ, и шествие совершилось в присутствии лишь вооруженных иностранцев - поляков и немцев. Обстановка в городе была очень напряженной, и через два дня произошла кровавая резня из-за самого пустого повода; видя, что они не справляются с восставшими, поляки сожгли Москву, кроме Китай-города и Кремля, где они сами затворились вместе с боярами. Патриарха же заключили в монастырь под стражу. В это время подошло ополчение и начало осаду Кремля и Китай-города. Поляки стали грозить Патриарху, что уморят его, если он не прикажет ополчению отступить. Он ответил: «Что вы мне грозите? Я боюсь одного Бога. Если вы уйдете, я им прикажу уйти, разойтись, а иначе прикажу остаться и умереть за веру. Вы мне обещаете жестокую смерть, но через нее я надеюсь получить венец. Давно я уже желаю пострадать за истину». Тогда поляки заточили его в тесный погреб в Чудовом монастыре и затем выдали святителя злому его врагу - Салтыкову, который стал притеснять Патриарха. Но теперь и в ополчении начались нестроения: предводитель его, рязанский дворянин Прокопий Ляпунов, был убит казачьим атаманом Иваном Заруцким, и ополчение стало расходиться. Казаки опять принялись грабить мирное население.

Наступили самые черные, мрачные для России дни. Смоленск был взят поляками, Новгород - лжесоюзниками шведами, в Пскове появился новый самозванец. Прошел слух, что казаки хотят провозгласить царем сына Марины Мнишек и Тушинского вора. Тогда 80-летний Патриарх из своего заточения обратился к русским людям с последним своим призывом: «Пишите в Казань к митрополиту Ефрему, чтобы писал в полки к боярам и казакам учительную грамоту, чтобы они крепко стояли за веру и не пускали сына Маринки на престол, - не благословляю! - Да и в Вологду пишите к властям и святителю Рязанскому тоже, чтобы в полки писали и к боярам, чтобы уняли грабеж, блюли братство, клали живот за Дом Пречистый, как обещали. Да и во все города пишите, чтобы писали во все города, в полки и боярам, чтобы сына Маринки не пускали на престол. Говорить везде моим именем... ... ...А вам всем благословение и разрешение в этом веке и будущем за то, что стоите за веру непоколебимо, а я должен за вас Бога молить».

Это послание вызвало знаменитое народное движение под предводительством Космы Минина и князя Пожарского, которое освободило Россию. Из своей тюрьмы молился за них Патриарх. Современники говорят, что, когда святитель Ермоген молился за Родину, обильные слезы струились по его лицу.

Как только в Москве узнали, что приближается новое ополчение, поляки и бояре-изменники снова приступили к Патриарху с угрозами. Но Патриарх сказал им: «Да будут благословенны те, которые идут освобождать Москву, а вы, окаянные изменники, будьте прокляты».

Тогда начался мученический подвиг Святейшего Патриарха Ермогена. Его лишили человеческой пищи и с издевательствами бросали в темницу сноп овса и немного воды. 17 февраля 1612 года Святейший Патриарх Ермоген скончался от голода. Погребли его в Чудовом монастыре. Еще при жизни он успел распорядиться, чтобы в ополчение была принесена Казанская икона Божией Матери. 22 октября был освобожден Китай-город, а 26-го сдался Кремль. Но радость победителей была омрачена кончиной Патриарха. Первым в Успенский собор поспешно вошел прямо в латах ближний его боярин князь Хворостинин, бывший в ополчении, и взволнованно спросил: «Покажите мне могилу отца нашего! Покажите мне могилу начальника нашей славы!». И когда ему ее показали, он, припав к ней, долго и горько плакал.

Святейший Ермоген сразу же стал почитаться как местный Московский святой. В 1652 году мощи его были обретены нетленными и благоухающими и перенесены в Успенский собор. После отступления Наполеона из Москвы в 1812 году святые мощи священномученика Ермогена были найдены выброшенными из гробницы. В третий раз они были обретены нетленными во время реставрации Успенского собора перед коронацией императора Александра III.

К лику святых священномученик Ермоген был причислен 12 мая 1914 года. Во время торжеств прославления мощей угодника Божия чудес совершилось столько, что нельзя было их всех записать. Но по мере возможности их все-таки отмечали. Так, некая госпожа Гаух, бывшая уже в предсмертной агонии, после того как ей прочитали отходную, вдруг села на кровати и протянула руки как бы для получения благословения. Придя в себя, она рассказывала, что ей явился Святейший Ермоген, велел ей молитвенно призывать его и сказал, что Господь ее спас и исцелил. Он трижды благословил ее и стал невидим. Все врачи признали выздоровление ее чудесным.

От костного туберкулеза исцелился восьмилетний мальчик Николай Савельев, страдавший им с двух лет. Как только он приложился к раке святителя, то оставил свои костыли и ушел один, без посторонней помощи. Так же бросил свои костыли офицер, искалеченный в японскую войну, и ушел здоровым.

Святый священномучениче Ермогене, моли Бога о нас!

Тропарь, глас 8:

Российския земли первопрестольниче, / и неусыпный о ней к Богу молитвенниче! / За веру Христову и паству твою душу свою положив, / страну нашу от нечестия избавил еси. / Темже вопием ти: / / спасай нас молитвами твоими, священномучениче Ермогене, отче наш.

На прославление тропарь, глас 4:

Приспе день светлаго торжества, / град Москва радуется, / и с ним Русь Православная ликовствует песньми и пеньми духовными: / днесь бо священное торжество в явлении честных и многоцелебных мощей святителя и чудотворца Ермогена, / якоже солнце незаходимое возсия светозарными лучами, / разгоняя тьму искушений же и бед от вопиющих верно: / / спасай нас, яко предстатель наш, великий Ермогене.

Кондак, глас 6:

Темницею и гладом изнуряемь, / даже до смерти верен пребыл еси, блаженне Ермогене, / малодушие от сердец людей твоих отгоняя / и на общий подвиг вся призывая. / Темже и нечестивых мятеж низложил еси / и державу нашу утвердил еси, / да вси зовем ти: / / радуйся, заступниче Российския земли.