Подводя итоги внутренней политики Ивана Грозного, еще В.О. Ключевский заметил: «… опричнина, выводя крамолу, вводила анархию, оберегая Государя, колебала самые основы государства. Направленная против воображаемой крамолы, она подготовляла действительную»Ключевский В.О. Русская история... Кн. 1. С. 495.. Потому и последний период царствования Ивана отмечен рядом вполне закономерных неудач. Почти 25-летняя война с Ливонией окончилась по существу ничем, страна же при этом оказалась полностью истощенной. Причем такое положение складывалось не один год. Например, уже в 1571 г. даже сама Москва не смогла защититься от набега крымского хана Девлет-Гирея и была сожжена и разграблена так, что полностью уцелел один лишь Кремль.
В 1581 г. Царь в очередном припадке гнева убил собственного сына и престолонаследника Царевича Ивана. Поэтому после смерти Ивана Грозного в 1584 г. на престол взошел второй его сын - Феодор (+ 1598), к сожалению слабый политик, очень болезненный и «избывающий мирской докуки»Соловьев С.М. Сочинения. Кн. 4. История России с древнейших времен. Т. 7-8. М., 1989. С. 192. в почти монашеском житии, поскольку по характеру он, в полную противоположность отцу, был человеком искренне и последовательно благочестивым, тихим и смиренным.
С 1586 г. реальным правителем при Царе Феодоре стал боярин Борис Годунов, сумевший в значительной степени, хотя и на весьма краткий период, вновь укрепить расшатавшуюся российскую государственность. При нем, в частности, было возвращено отнятое шведами южное побережье Финского залива на Балтике и заключен в 1595 г. «вечный мир» со Швецией, а также отражено очередное нападение крымцев.
Несколько утвердилось тогда и положение Церкви. Состоявшийся в Москве в начале 1589 г. Собор русских епископов при участии Патриарха Константинопольского Иеремии учредил наконец российское Патриаршество: 26 января (8 февраля) первым Патриархом Московским и всея Руси был избран Московский митрополит Иов (1530-е годы-1607). Решение Собора вскоре подтвердили и восточные Патриархи (на Константинопольских Соборах 1590 и 1593 гг.). Отныне Русская Церковь полностью уравнялась в своих правах со всеми Православными Церквами как совершенно отдельный и независимый Патриархат.
Патриарх Иов сразу же провел ряд церковно-административных реформ, в результате которых в Московский Патриархат вошли четыре митрополии: Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая, шесть архиепископий и восемь епископий. При Первосвятителе Иове были учреждены и новые епархии - Псковская, Карельская и Архангельская, основано более десятка монастырей. Именно по его благословению в Сибири началось массовое крещение коренных жителей.
Патриарх проявил большую заботу и об издании богослужебных книг. Подобно великому почитателю российских подвижников святому митрополиту Макарию, и Иов не был равнодушен к прославлению отечественных святых - при нем Церковь канонизировала (установив особые дни празднования их «памятей»): святителей Московских Петра, Алексия и Иону, святителей Германа и Гурия Казанских, Варсонофия Тверского, преподобных Антония Римлянина, Иосифа Волоцкого, блаженных Василия и Иоанна Московских, благоверного князя Московского Даниила и ряд других, наиболее почитавшихся тогда на Руси отечественных угодников Божиих.
После смерти бездетного Феодора Иоанновича Царем должен был стать сын последней жены Грозного, Марии Нагой, малолетний Царевич Димитрий, живший тогда, по сути, в ссылке в Угличе, под надзором дьяка Битяговского. Но 15 (28) мая 1591 г. Димитрия нашли зарезанным на дворе его угличских царских хором. По официальной версии, он погиб по собственной вине, играя с детьми ножом «в тычку» и нанеся себе по неосторожности смертельную рану во время падения. Мнение же народное склонялось к тому, что Царевича убил Битяговский якобы по поручению Бориса Годунова, желавшего стать Царем. Разъяренная толпа тогда же растерзала и предполагаемого убийцу, и его помощников-приставов. Но следует подчеркнуть, что до сих пор в исторической науке так и нет однозначного ответа на вопрос, как погиб Царевич Димитрий. Быть может, Годунов сколько-нибудь прямого отношения к смерти Димитрия и не имел.
В 1606 г. были обретены нетленные мощи Царевича, торжественно затем перенесенные в столицу и положенные в кремлевском Архангельском собореВ старину перед мощами Царевича Димитрия всегда молились об исцелении детей; традиция эта сохраняется и поныне..
В январе 1598 г. Царь Феодор скончался. Древняя династия Рюриковичей прекратила свое существование. Вскоре же, по совету Патриарха Иова, Земский Собор избрал на престол боярина Бориса Годунова (ок. 1552-1605). Хотя, по мнению историка С. Соловьева, новый Царь и обнаружил «недостаток нравственного величия»Соловьев С.М. Указ. соч. С. 347. в качестве законного Государя, в целом он все же старался поддерживать в стране некоторый порядок и формальное правосудие.
Борис Годунов безусловно стремился к дальнейшему укреплению российской государственности и восстановлению экономической мощи России. При нем русских юношей начали посылать для учебы за границу, расширилась колонизация Сибири, где строились новые города (Верхотурье, Мангазея, Томск). При Борисе воздвигались и новые храмы; по его повелению был также обновлен Смоленский собор Новодевичьего монастыря и значительно надстроена знаменитая колокольня Ивана Великого в Московском Кремле, получившая тем самым свое окончательное завершение.
К несчастью, первые годы нового XVII столетия ознаменовались повсеместными неурожаями и морами: народ беднел, голодал и не желал платить налоги, виня во всех своих бедах московскую власть. Только в столице тогда умерло от голода около 127 тысяч горожан, а с пришедшим сюда отовсюду людом (за «государевой раздачей» зерна и денег) - около полумиллиона! В результате ели даже человечину и, как рассказывают летописи, уже и около Москвы начались «разбои великие» и «человекоубийство». И хотя через два-три года экономическое положение страны несколько улучшилось, в целом общее кризисное положение Годунову исправить никак не удавалосьИзвестный историк, один из лучших знатоков эпохи Смутного времени С. Платонов так подвел итог деятельности Бориса Годунова: «История поставила ему задачей умиротворение взволнованной страны, и он талантливо решал эту задачу. В этом именно и заключается историческое значение личности Бориса как царя-правителя. Решая, однако, свою задачу, он ее не разрешил удовлетворительно, не достиг своей цели: за ним последовал не мир и покой, а смута, но в этом была не его вина. Боярская среда, в которой ему приходилось вращаться, с которой он должен был и работать и бороться, общее глубокое потрясение государственного организма, несчастное совпадение исторических случайностей - все слагалось против Бориса и со всем этим сладить было не по силам даже его большому уму. В этой борьбе Борис и был побежден» (Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993. С. 264-265)..
Наступившим еще при Грозном усилением государственного абсолютизма в значительной мере недовольно было и боярство, постепенно терявшее при этом свои древние, еще «по отчине», права; неуемными государственными поборами разорялись и местные хозяйства «земцев». На юго-западных окраинах возникали многочисленные шайки ссыльных и беглых, только и ждавших удобного случая, чтобы подняться против центрального правительства.
Случай такой вскоре представился: в Польше появился некий авантюрист, назвавшийся Царевичем Дмитрием, якобы счастливо избегнувшим смерти.
Полякам этот неожиданный претендент на московский престол оказался чрезвычайно удобен в их давних и далеко шедших планах уничтожения Русского государства. Поддержанный ими, Лжедмитрий в октябре 1604 г. вступил в московские пределы. На Руси начались годы так называемого Смутного времени, хотя зачатки этого по существу безвременья ясно усматриваются уже на протяжении всего предыдущего десятилетия.
Нравственно «поисшатавшееся» население так называемой Северской Украины, поверив Лжедмитрию, в массе своей переходило на его сторону; поддержали его не только поляки, но и днепровские казаки, а также и казаки донские, недовольные Борисом за его стремление подчинить их «вольницу» московским воеводам.
В апреле 1605 г. Годунов неожиданно умер, и Москва уже в июне провозгласила Лжедмитрия «природным Государем» - обманутый и обманувшийся народ, временно утративший свои нравственные ориентиры, присягнул этому ставленнику Польши. Но правление его продолжалось недолго. Пришедшие с ним поляки постепенно начали чувствовать себя истинными хозяевами столицы, и сам Лжедмитрий не соблюдал «дедовской старины» и отеческих обычаев; к тому же он обвенчался с полькой Мариной Мнишек и короновал ее как Царицу, но без обязательного перехода ее в Православие.
В результате всего этого в мае 1606 г. составился боярский заговор против Лжедмитрия во главе с князем Василием Шуйским. Заговорщики ночью ворвались в Кремль и убили «Царя»; впоследствии труп его выкопали и сожгли, пеплом зарядили пушку и выстрелили в ту сторону, откуда самозванец пришел год назад. Тут же Василия не столько выбрали, сколько «выкрикнули» Царем.
В этот начальный период Смуты противостояние россиян польско-литовским захватчикам в значительной мере было возглавлено Патриархом Иовом, рассылавшим по городам грамоты с призывом к защите веры и отечества от войск короля Польши Сигизмунда III. За это в июне 1605 г. поляки схватили Патриарха во время богослужения в кремлевском Успенском соборе, беззаконно низложили и сослали в Старицкий Успенский монастырь. Здесь Иов довольно быстро одряхлел и ослеп. Поэтому, когда в дальнейшем Царем стал Шуйский и Иову было предложено вновь возглавить Русскую Церковь, он по немощи отказался. Освященный Собор в июле 1606 г. избрал Патриархом митрополита Казанского Гермогена (Ермогена) (ок. 1530-1612).
Лишь весной 1607 г. святитель Иов по приглашению Царя Василия и Гермогена ненадолго вернулся в Москву, чтобы принять (в качестве общепризнанного главы нации, в свое время не побоявшегося предать Лжедмитрия анафеме) всенародное покаяние от лица москвичей, в духовном ослеплении своем присягавших перед тем Лжедмитрию. Как писал тогда Иову Патриарх Гермоген: «Молим со усердием святительство твое и колена преклоняем; сподоби нас видети благолепное лице твое и слышати пресладкий глас твой; презельне бо желаем тя чувственными очима зрети и Богом благословенный десницы твоея лобзания сподобитись, паче же о сих, еже благосердне препослеши о нас молитву твою... да сподобит премилостивый Бог за молитв святых твоих Российское государство жити в мире, и в покое, и в тишине»Цит. по: Толстой М.В. Указ. соч. С. 479..
В кремлевском Успенском соборе бывший Патриарх принял всеобщее покаяние и от имени всероссийского духовенства объявил церковное прощение «возмутителям Отечества»: прежнее проклятие с изменников было снято. Народ в соборе плакал от радости - у него еще оставались крупицы христианской совести... Вскоре Иов отправился обратно в Старину, где через несколько дней и умер.
Приводя свидетельства его жизнеописания, один из церковных историков XIX в., епископ Макарий (Булгаков), пишет, что Патриарх Иов «был собою весьма благообразен и «прекрасен в пении и во чтении, яко труба всех веселяя и услаждая»; имел необыкновенную память, знал наизусть всю Псалтирь, Евангелие и Апостол; без книги совершал всю Литургию святителя Василия Великого; без книги, на память, читал не только Евангелия, но и все молитвы во время крестных ходов... без книги читал даже длинные молитвы в день Пятидесятницы, и чтение его в это время было до того умилительно, громогласно и доброгласно, что все вместе с ним плакали. К тому же он был великий постник и никогда не пил вина, а только воду; любил ежедневно совершать Литургию, и только когда изнемогал, давал себе отдых на день или на два; никого не обижал и не оскорблял, всех миловал и прощал. Вообще же был он «муж, нравом, и учением, и благочинием, и благочестием украшен... Во дни его не обретеся человек, подобен ему, ни образом, ни нравом, ни гласом, ни чином, ни похождением, ни вопросом, ни ответом»»Цит. по: Тальберг Н.Д. Святая Русь, С. 307..
Позднее, в 1652 г., мощи Первосвятителя Иова перенесли в Москву и поместили в Успенском соборе Кремля.
В 1989 т. Церковь причислила первого всероссийского Патриарха к лику святых.
Скорбным путем Иова, в противостоянии внешнему врагу и собственным предателям-коллаборационистам, суждено было пойти до конца и другому святому Патриарху - Гермогену, причем до конца смертного. И обращаясь к их трагическим судьбам, в который раз убеждаешься, что и в эту годину тягчайших бедствий России лишь только Церковь, только общенародная вера вновь оказались единственно способными спасти страну от гибели, оживив силой Божией, «в человеческой немощи совершаемой», самый дух все более терявшегося и уже впадавшего тогда в полное уныние народа.
И в этом смысле появление на Руси Патриаршества как такового можно считать в религиозном смысле событием промыслительным, оказавшимся в конце концов и в смысле историческом во многом для страны определяющим и судьбоносным. «Чудны судьбы Божии… - писал церковный историк, архиепископ Филарет. - Патриаршество явилось в Церкви русской в такое именно время, когда власть Патриарха все более могла быть полезной для Церкви и Отечества. Разумеем страшное время самозванцев, когда в волнах безначалия и чужеземной власти совсем готова была погибнуть Россия и когда личность Патриарха, пользовавшегося самым высоким уважением в России, почти одна направляла действия народа к спасению России»Цит. по: Тальберт Н.Д. История Русской Церкви. Т. 1. С. 306-307..
Увы, мир и тишина сохранялись в столице недолго. Бояре продолжали свои заговоры. Разбойничьи шайки грабили повсеместно, по южнорусским окраинам гуляла «казачья вольница». То и дело возникали слухи о якобы вновь спасшемся Дмитрии. Власть бездействовала... Поистине, как говорил еще недавно в Кремле Патриарх Иов, «наступили «лета последния», когда вымыслы нелепые, когда сволочь гнусная, тати, разбойники, беглые холопы могут столь ужасно возмущать Отечество!»Толстой М.В. Указ. соч. С. 474.
Россияне в целом уже разуверились в близкой возможности спокойной и мирной жизни: власть была слаба, бояре-изменники доверия не вызывали - не поверил народ и «боярскому Царю» Василию... В Москве, а за нею и во всей России окончательно возобладала многолетняя кровавая смута, в которой приняли участие все слои, все сословия общества, восстав «смертоубийством» одно на другое; в стране по сути началась гражданская война, усугубившаяся к тому же иностранной интервенцией.
Истоки всего этого государственного раздора было бы неоправданным усматривать только в социально-экономическом послегрозненском кризисе: последний явился следствием всеобщего затмения духовного!
Это прекрасно понимали и сами современники ужасных бедствий, постигших тогда Русскую землю. И потому вполне закономерным представляется появление таких строк в «Плаче о пленении и конечном разорении Московского государства» (1612) с объяснением внутренних причин наступившей Смуты:
«Вот отчего пала превысокая Россия и разрушился столь крепкий столп. Цари, в нем жившие, вместо к Богу возводящей лестницы спасительных слов, кои рождаются от содержащихся в книгах истин, приняли богоненавистные дары: бесовские козни... И вместо духовных людей и сынов света возлюбили детей сатаны, которые уводят от Бога и несомненного света во тьму. И не позволяли слуху разума своего воспринимать слова правдивые; однако, ненависти ради, клевету на знатных слышали ясно, и кровь множества народа из-за нее, как реку, пролили. И вместо непобедимого скипетра богоподражательных кротости и правды возлюбили гордость и злобу... К тому же от великих знатных людей, от премудрых и до простолюдинов, - и короче говоря, - от главы и до ног все неисцелимыми струпьями опоясались и Содома и Гоморры и прочими бесовскими бесчисленными язвами покрылись. И за то вначале голодом, обуздания ради, были наказаны Богом - но нимало не обратились с пути погибели на путь спасения.
После того такая кара и гнев такой воздвиглись, какие немалого удивления, более того, и слез достойны. ...
... Жители ... соблазнились суетной мыслью и обезумели умом, и малодушием перевязались... И, как реки, пролилась с обеих сторон христианская кровь, - грехов ради наших разлился Божий превеликий гнев, Его же праведным судам сопротивление невозможно...»Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. М„ 1987. С. 135, 137.
Вскоре на смену Лжедмитрию I явился новый самозванец - Лжедмитрий II, или «тушинский вор», названный так потому, что, подойдя к Москве, он расположился станом в близлежащем селе Тушино.
Не имея особых сил к противостоянию тушинцам, Царь Василий обратился за помощью к шведам; вместе с их отрядами ополчение северных городов, предводительствуемое князем Михаилом Скопиным-Шуйским, очистило от сторонников «тушинского вора» Русский Север, после чего ополченцы двинулись к Москве. Но такое вмешательство шведов привело к вступлению в Россию польских войск короля Сигизмунда, давнего их врага. Поляки осадили Смоленск, 21 месяц оказывавший им стойкое сопротивление, а затем также пошли к российской столице.
В июле 1610 г. «боярского Царя» Василия свергли с престола, а уже в сентябре поляки вовсю хозяйничали в Москве. Наступил период «междуцарствия». Бояре, сотрудничавшие с интервентами, склонялись к тому, чтобы русский престол занял ставленник Польши королевич Владислав, тем более что еще в августе запуганных москвичей вынудили заранее присягнуть ему. Но Владислав все не ехал: его не отпускал король Сигизмунд, скрывавший до поры собственный план самому занять пустующий престол. А в это время шведы захватили Новгород; продолжалась и оккупация Москвы... Будущее страны оставалось неясным. Все те, кто еще совсем недавно верил россказням «тушинского вора», пребывали в растерянности, поскольку в декабре Лжедмитрия II убили в Калуге.
Государство находилось в полном разорении; народ же впал как бы в некое духовное оцепенение, не зная, кому доверять и на кого надеяться. И вновь Церковь, обличая и укрепляя свою паству, смогла пробудить православное сознание нации, призвав ее к возрождению полуразрушенной родной земли; лишь она одна смогла собрать воедино все расколовшееся в эти трагические годы русское общество, напомнив ему о путях христианской правды в мире и о праведных путях собственного духовного отечества - Святой Руси.
Церковь имела тогда на это полное моральное право. Патриарх Иов уже ранее явил ее твердость в защите всероссийской паствы от иноверных, безбоязненно обличив Лжедмитрия I и предав его церковному проклятию - анафеме. Патриарх Гермоген также неизменно служил примером истинной преданности долгу духовного отца Православной России. Когда Лжедмитрий II подошел к Москве, Патриарх обратился к изменникам-тушинцам с увещанием: «Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? Не на своих ли братьев? Не свое ли Отечество разоряете?.. Заклинаю вас именем Господа Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть вам до конца...»Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. С. 70. Когда же в Москве начался голод, Патриарх велел открыть для бедняков все монастырские хлебные житницы...
Одна из наиболее героических страниц в истории Смуты связана с воинским иноческим подвигом: по благословению Патриарха Гермогена Троице-Сергиев монастырь отказался сдаться врагу и выдержал (с сентября 1608 по январь 1610 г.) жестокую осаду со стороны поляков, литовцев и русских предателей-тушинцев. Войска Сапеги и Лисовского численностью до 30 тысяч не ожидали такой стойкости от осажденных, общее число которых (и воинов-стрельцов, и помогавших им иноков) не превышало 2300 человек, бившихся на стенах и даже предпринимавших под предводительством Долгорукого и Голохвастова боевые вылазки из монастыря.
Вскоре поляки начали жаловаться в своих письмах «тушинскому вору» на то, что «воронье это, угнездившееся» в своем «гробе каменном», досаждает «великому твоему благородству», что «седовласые» троицкие иноки «пакоствуют нам повсюду» и «сверх того повсюду имеют они многих советчиков, и все города смущают служащие им и любящие их; и всячески поддерживают они всех в непокорности твоему величеству и в пренебрежении твоим благородием... всячески распространяя писания... говорящие: «Да сохранят вас всегда молитвы великих чудотворцев Сергия и Никона»»Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. С. 171..
Через некоторое время поляки послали в обитель к настоятелю Иоасафу грамоту с требованием сдаться, на что иноки ответили так: «Да знает ваше темное господство... что напрасно нас, Христово стадо православных христиан, прельщаете вы, богоборцы, мерзость запустения. Знайте, что и десятилетний христианский отрок в Троицком Сергиевом монастыре посмеется вашему безумству и совету. ... Ибо есть ли польза человеку возлюбить тьму больше света и променять истину на ложь, честь на бесчестие и свободу на горькое рабство? Как же оставить нам вечную святую истинную свою православную христианскую веру греческого закона и покориться новым еретическим законам отступников от христианской веры, которые прокляты были четырьмя Вселенскими Патриархами? Есть ли какое-нибудь приобретение и почесть в том, чтобы оставить нам своего Православного Государя и покориться ложному царю, врагу и вору, и вам, латиняне, иноверным?.. ... ... Мы и за богатства всего мира не хотим нарушить своего крестного целования (присяги на верность. - Ю.М.)»Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. С. 179, 181..
Шесть недель из 63 пушек палили осаждавшие по святой обители! А в это же время вдоль монастырских стен ежедневно совершались крестные ходы с иконами и у раки с мощами преподобного Сергия беспрестанно служились молебны. Но церковные службы порой прерывались залетавшими в храмы ядрами: так «во время псалмопения внезапно ядро ударило в большой колокол, отскочив от него, влетело в алтарное окно Святой Троицы, пробило в Деисусе доску подле правого крыла образа Архистратига Михаила и, ударившись вскользь по столпу, а затем в стену, отскочило то ядро в насвечник пред образом Святой Живоначальной Троицы (вероятно, прославленной иконы письма преподобного Андрея Рублева. - Ю.М.), ранило священника и, отлетев в левый клирос, развалилось. В то же время другое ядро пробило железные двери с южной стороны у церкви Живоначальной Троицы и пробило доску местного образа великого чудотворца Николы выше левого плеча подле венца…»Сказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. С. 203. В память об этой осаде и сейчас в южных дверях Троицкого собора, возле самой раки с мощами преподобного Сергия, сохраняется пробоина от вражеского ядра.
Сам небесный покровитель обители, великий радонежский игумен неоднократно помогал осажденным. Так, монастырскому пономарю, преподобному Иринарху (+ 1621) Сергий явился в чудном видении, чтобы предупредить о намерении поляков совершить ночью «приступ зело тяжел» у Пивного двораСказание Авраамия Палицына об осаде Троице-Сергиева монастыря // ПЛДР. Конец XVI - начало XVII веков. С. 189., поэтому осажденные смогли хорошо подготовиться к приступу и успешно его отразить.
В дальнейшем поляки пытались прорыть подкопы под стены, но защитники обители неоднократно совершали неожиданные вылазки с боевым кличем «Святой Сергий!» и, погибая иногда сотнями, пресекали все попытки врага проникнуть в монастырь-крепость. Ожесточение с обеих сторон достигло немыслимых пределов! В феврале по требованию Патриарха Гермогена Царь Василий Шуйский прислал в обитель небольшое подкрепление и порох; отряд пробрался в монастырь, но четверо русских все же были схвачены Лисовским и тут же убиты перед монастырской стеной. В отместку Долгорукий приказал казнить на глазах неприятеля более 60 пленных, из-за чего сами поляки чуть не убили виновника всех этих смертей - Лисовского (его спасло только заступничество Сапеги). К концу 16-месячной осады в монастыре осталось всего не более 200 его защитников...
История этого великого противостояния подробно описана в ценнейшем литературном памятнике той эпохи - «Сказании об осаде Троице-Сергиева монастыря» здешнего келаря Авраамия (Палицына; + 1627), составившего свою повесть в окончательной редакции около 1620 г., уже во время пребывания его в Соловецком монастыре. Сам Авраамий во время боев «у Троицы» находился в Москве, но еще в 1610-1611 гг. начал собирать устные и письменные свидетельства очевидцев - участников «осадного сидения». Использовал он, по-видимому, и какие-то записи троицкого архимандрита, преподобного Дионисия (Зобниновского; + 1633), возглавившего обитель в 1610 г. и не только восстановившего разоренный монастырь, но и всячески оказывавшего помощь окрестным жителям, пострадавшим от войны. Как пишет о нем С.Ф. Платонов, это была «замечательная личность... человек добродушного и открытого нрава, очень умный, высоко религиозный и очень нравственный, любимец Гермогена. Он умел так направлять деятельность монастыря, что она получила высокое и плодотворное значение... Архимандрит Дионисий употреблял монастырские доходы на дело благотворения, тысячами призревая обнищалых, больных и раненых людей, пострадавших в смуте»Платонов С.Ф. Лекции по русской истории... С. 311..
Преподобный Дионисий вошел в российскую историю и как один из первейших вдохновителей народа на борьбу с иноземными захватчиками. Вместе с Палицыным он составлял монастырские грамоты-воззвания и рассылал их по городам, благословляя всех православных подняться против ненавистного врага. Преподобный Дионисий сыграл также немаловажную роль и в устроении собственно церковной жизни на Руси, в частности, в приведении в больший порядок требоисполнения в храмах: известно, что в 1616 г. именно ему поручили выправить Требник - книгу, повсеместно употребляемую при богослужении.
... Но все же начало воззваниям к городам в этот период Смуты было положено чуть ранее самим Патриархом Гермогеном, когда он на праздник Рождества Христова 1610 г. разослал грамоту против короля Сигизмунда, осаждавшего Смоленск и мечтавшего о личном владычестве над Москвой. Поляки тогда взяли Патриарха под стражу и заточили в кремлевском Чудовом монастыре. Однако, по-видимому, ему и отсюда иногда удавалось передавать на волю свои «грамотки».
Народ вскоре же отозвался на призыв Первосвятителя: весной 1611 г. составилось так называемое первое земское ополчение во главе с рязанским воеводой Прокопием Ляпуновым, боярином (бывшим тушинцем) Дмитрием Трубецким и казачьим атаманом Иваном Заруцким.
В марте поляки выжгли Москву и вместе с некоторыми предателями-боярами закрылись в Кремле. Московского временного боярского правительства не стало; на смену ему пришло подмосковное земское из упомянутых «троеначальников». Но и оно просуществовало недолго: дворянство во главе с Ляпуновым желало порядка, бывшие же тушинцы и казаки желали вольности. Кончилось это тем, что казаки, зазвав на свой «круг» Ляпунова, зарубили его саблями; дворянская часть ополчения ушла из лагеря - под Москвой остались только казачьи «таборы»: эти «воровские» казаки продолжали осаду Москвы, но взять ее не могли. Трубецкой с Заруцким продолжали называть себя правителями государства, но никто не хотел им подчиняться, поскольку их «вольное» казачество насильничало и грабило не хуже поляков.
К осени 1611 г. Русь оказалась на грани гибели: юго-запад со Смоленском был захвачен Сигизмундом, север с Новгородом оккупировали шведы; казаки мародерствовали, реального правительства не существовало, а в самом Московском Кремле все еще сидели поляки.
Именно в это время и появились троице-сергиевские грамоты преподобного Дионисия Зобниновского, призывавшего все сословия русского общества к примирению ради освобождения отечества. Но еще более действенными явились послания Патриарха Гермогена. Он учел недавние ошибки первого ополчения и, отметая теперь возможность сколько-нибудь долговременного союза с казачеством, призвал к созданию нового ополчения силами одних только городов. Церковь в лице Патриарха вновь проявила духовную трезвость и истинно государственную мудрость, способствуя разрешению первостепеннейшей тогда задачи - нравственному и политическому единению городов. Среди всеобщей растерянности и разброда одно лишь духовенство поднимало тогда свой голос, призывая и благословляя всех на защиту отечества. В ответ на это города, еще недавно полностью между собой разобщенные, начали сноситься друг с другом, обмениваться вестями, собирать своих представителей для общего совета.
Вскоре по почину земского старосты, купца Козьмы Минина Сухорука (+ 1616), и под влиянием очередной церковной грамоты в Нижнем Новгороде было создано второе земское ополчение. По почину Минина городской старостат составил особый «приговор», по которому каждый местный домовладелец обязывался отдать «третью деньгу»; т.е. треть годового дохода, на содержание ратников-ополченцевЕще историк XIX в. И. Забелин «указал на то, что Нижний ближе других городов был к Патриарху» и «что если объяснить движение Нижнего и прочих городов на освобождение Москвы влиянием из центра государства, то это движение нужно приписать именно Гермогенову посланию в Нижний» (цит. по: Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. С. 311)..
По-видимому, истоки подвига Козьмы, удивительного упорства и почти библейской пророческой силы его патриотической проповеди следует искать также и в поразительном факте его биографии - в явлении ему преподобного Сергия. Об этом Козьма со слезами рассказывал в Земской избе, утверждая, что, с Божией помощью, настало ныне время «чинить промысел» против врагов-ляхов. О земском «приговоре» были оповещены нижегородский воевода - князь Звенигородский и соборный протопоп Савва Ефимьев.
Они в свою очередь созвали весь город и прочитали новую грамоту, как раз присланную тогда из Троице-Сергиева монастыря. Горожане тут же решили собрать ополчение и начальником его избрали князя Димитрия Михайловича Пожарского (1578-1642). Сразу же стали рассылать повсюду и собственные грамоты-воззвания, и в течение зимы 1611-1612 гг. к Нижнему Новгороду присоединилось немало городов - от Казани до Коломны.
Казаки, все еще находившиеся под Москвой, сочли действия ополченцев восстанием против своего «правительства» и отправили отряды против нижегородцев и северных городов Поволжья. Поэтому князь Пожарский весной 1612 г. пошел к Ярославлю и прогнал казаков с севера. Затем летом он собрал в Ярославле Земский Собор - ему князь и вверил управление всею Русской землей и всем ее ополчением. В состав Собора, естественно, вошло и духовенство, ибо Россия никогда не могла представить себе истинно законного общенационального правительства без участия в нем архипастырей родной Церкви - как духовно-нравственной основы нации и подлинно российской государственности, как таковой. Более того, в эпоху Смуты именно Патриарх Гермоген (особенно после свержения Шуйского) и признавался большинством россиян духовным главой государства. Недаром члены московского посольства под Смоленском (в декабре 1610 г.) заявляли полякам: «Изначала у нас в Русском Государстве так велось: если великие государственные или земские дела начнутся, то Государи наши призывали к себе на Собор Патриархов, митрополитов, архиепископов и с ними советовались. Без их совета ничего не приговаривали. И почитают наши Государи Патриархов великою честию, встречают их и провожают; и место им сделано с Государем рядом. Так у нас честны́ Патриархи, а до них были митрополиты. Теперь мы стали безгосударны, и Патриарх у нас человек начальный... Когда мы на Москве были, то без Патриархова ведома никакого дела бояре не делывали, обо всем с ним советовались... потому нам теперь без Патриарховых грамот, по одним боярским, делать нельзя»Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. С. 75-76..
О первостепенности, если не единственности в своем роде, общегосударственной роли Патриарха Гермогена в противостоянии интервентам говорится и в послании нижегородцев жителям Вологды: «... мы, по благословению и по приказу Святейшего Ермогена, собравшись со всеми людьми из Нижнего и с окольными людьми, идем к Москве»Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. С. 77.; ярославцы же в письме к казанцам добавляли: «Мы все отчаялись, ибо в Москве все предалось на сторону поляков; не было нам заступника. Но, видно, не до конца прогневался на нас Господь. Ермоген стал за веру и Православие и нам всем велел до конца стоять. Ежели бы он не сделал сего досточудного дела - погибло бы все»Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 2. С. 77..
Патриотическую позицию Церкви на Земском Соборе выражала группа духовенства во главе с митрополитом Ростовским Кириллом, поскольку Патриарх Гермоген мученически завершил свой жизненный путь в оковах, в подземелье Чудова монастыря, еще в феврале 1612 г. Судя по известным нам историческим источникам, кремлевские «сидельцы»-бояре требовали от Патриарха грамоту с запрещением ополченцам идти на Москву, на что он отвечал им: «Если... [вы], все изменники и поляки выйдете из Москвы вон, я отпишу к своим, чтобы вернулись (т.е. не шли бы на Москву. - Ю.М.). Если же вы останетесь, то всех благословляю помереть за православную веру. Вижу ее поругание, вижу разорение святых церквей, слышу в Кремле латынское пение и не могу терпеть»Тальберг Н.Д. История Русской Церкви. Т. 1. С. 317-318.. После этого Первосвятителя заключили под стражу.
О самой же смерти Патриарха Гермогена сохранилась такая запись в одном документе того века: «Немилостивии приставники изменничьи замориша его гладом. Меташа бо страдальцу Христову не человеческую пишу - на неделю сноп овса и мало воды. И тако претерпе близ годичного времени и скончался о Христе, предаде честну́ю свою душу в руце Божии в лето 7121 (1612) февраля в 17 д<ень> и погребен бысть тамо в Чюдов монастыре»См.: Толстой М.В. Указ. соч. С. 502..
Роль Патриарха Гермогена в укреплении народного духа трудно переоценить; святость его подвига, как и его личности в целом, подтвердилась позднее обретением в 1652 г. его мощей. По сообщению ранее уже упоминавшегося церковного историка М.В. Толстого, мощи Патриарха были найдены нетленными при перенесении его гроба в кремлевский Успенский собор «и потому положены поверх помоста, в ящике, обитом фиолетовым бархатом... В 1812 г. враги-грабители извлекли их из ящика, думая, что там скрыты сокровища; по изгнании Наполеоновых полчищ из Москвы мощи святителя Божия найдены на полу храма, в прежнем полном нетлении. Они почивают и теперь на том же месте...»См.: Толстой М.В. Указ. соч. С. 502.
В 1913 г. Патриарх Гермоген был причислен к лику святых.
«Светильник земли Русской», Патриарх-мученик угас, но зов Церкви не умолк: троицкие иноки, архимандрит Дионисий и Авраамий продолжали обращаться к народу в лаврских грамотах: «Вспомните истинную православную христианскую веру, что все мы родились от христианских родителей, знаменовались печатаю - святым Крещением, обещались веровать в Святую Троицу; возложите упование на силу Креста Господня и покажите подвиг свой, молите служилых людей, чтобы быть всем православным христианам в соединении и стать сообща против предателей...»См.: Толстой М.В. Указ. соч. С. 494.
Обличения злодейств интервентов и призывы к противостоянию врагу исполнены в этом послании особенной внутренней силы и в то же время подлинно монашеской духовной трезвости: «Сами видите конечную от них погибель всем христианам, видите, какое разоренье учинили они в Московском государстве; где святые Божии церкви и Божии образы? Где иноки, сединами цветущие, инокини, добродетелями украшенные? Не все ли до конца разорено и обругано злым поруганием? Не пощажены ни старцы, ни младенцы грудные. Помяните и смилуйтесь над видимою общею смертною погибелью, чтобы вас самих та же лютая смерть не постигла. Пусть служилые люди без всякого мешкания спешат к Москве, в сход к боярам, воеводам и ко всем православным христианам. Сами знаете, что всякому делу одно время надлежит, безвременное же всякому делу начинание суетно и бездельно бывает; хотя бы и были в ваших пределах какие неудовольствия, для Бога отложите это все на время, чтоб всем вам сообща потрудиться для избавления православной христианской веры, пока к врагам помощь не пришла. Смилуйтесь, сделайте это дело поскорее, ратными людьми и казною помогите, чтобы собранное теперь здесь под Москвою войско от скудости не разошлось»См.: Толстой М.В. Указ. соч. С. 494..
Характерная особенность - в послании говорится даже не столько об освобождении родной земли, сколько об «избавлении православной веры», так как этим понятием в народном сознании сполна покрывались все представления о независимости и благополучии отечества: будет жива и свободна православная вера - будет свободна и жива сама Россия; ведь прежде всего именно Православие и признавалось испокон веку на Руси самой сутью национального самостояния и единственным несокрушимым оплотом российской государственности - по евангельскому слову: «Ищите... прежде Царства Божия и правды Его, и... все приложится вам»Мф. 6, 33..
В течение лета 1612 г. к Земскому Собору в Ярославле присоединялись все новые и новые народные силы.
В июне князь Трубецкой и атаман Заруцкий прислали сюда «повинную грамоту», но особого доверия им все же не было. К Пожарскому явились и послы из Новгорода Великого, избравшего ранее «на Новгородское государство» шведского королевича Филиппа. На слова обличения их в таком нравственном падении древнего российского града (когда в условиях интервенции здесь вновь возродились давние местные сепаратистские устремления) послы ответили: «Мы от истинной православной веры не отпали; королевичу Филиппу-Карлу будем бить челом, чтобы он был в нашей православной вере греческого закона, и за то хотим все помереть; [как] только Карл королевич не захочет быть в православной християнской вере греческого закона, то не только с вами боярами и воеводами - и со всем Московским государством вместе [будем]; хотя бы вы нас и покинули, мы одни за истинную нашу православную веру хотим помереть, а не нашей, не греческой веры Государя не хотим»Цит. по: Соловьев С. Указ. соч. С. 653-654..
В это время под Москвой все еще стояли казаки: часть из них готовы были помогать Пожарскому, но Заруцкий втайне мечтал убить его в Ярославле. К князю подослали убийц, но покушение завершилось для казаков неудачей: их схватили, пытали, но - по великодушию Пожарского - «отпустиша».
И здесь пришло известие о новой беде: гетман Ходкевич двинулся на помощь полякам, засевшим в Московском Кремле. Тогда решено было и ополчению идти на Москву. Отряды во главе с Мининым и князем Хованским направились к Ростову Великому, а сам Пожарский поехал в суздальский Спасо-Евфимиев монастырь - помолиться у гробницы родителей перед будущим сражением.
По дороге к столице Пожарский и Минин посетили известного затворника Борисоглебского монастыря под Ростовом - преподобного Иринарха (+ 1616), который дал им в благословение на брань «оружие победы» - свой медный литой крест.
Духовным знаменем ополченцев стала и икона Божией Матери «Казанская», сопровождавшая их из Нижнего Новгорода и, по преданию, присланная туда казанцами. Эта икона прославилась еще в 1579 г. чудесным обретением ее на пепелище после городского пожара. Затем икону поместили в местном Никольском храме, настоятелем которого тогда был будущий Патриарх Гермоген (он и составил в 1594 г. «Сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери», а также и известный праздничный тропарь в честь этого святого образа - «Заступнице Усердная»).
Ополчения из 25 городов собирались под Москвой. Отряды Пожарского, проходя из Ростова мимо Троице-Сергиева монастыря, совершили в нем молебное пение, а 18 (31) августа 1612 г. архимандрит Дионисий, придя к горе Волкуше на московской дороге, недалеко от обители, благословил все православное воинство на грядущую брань за веру и отечество чудотворной иконой Святой Троицы. С войсками отправился и троицкий келарь Авраамий, важнейшей задачей которого в дальнейшем стало примирение казаков Трубецкого (частью склонявшихся на сторону поляков) с ополченцами.
Через четыре дня состоялось первое столкновение ратников с подошедшим к Москве литовским отрядом гетмана Ходкевича. Тяжелый бой произошел у Пречистенских ворот, причем лишь небольшая часть казаков поддержала ополченцев; с большим трудом гетмана заставили отойти к Поклонной горе. Еще через два дня бой развернулся уже в Замоскворечье, где Пожарский был едва не разбит. Казаки же отошли в свои «таборы», и лишь срочно прибывшие Дионисий и Авраамий склонили казачьи сотни поддержать ополченцев, пообещав отдать в награду монастырскую казну.
Как пишет об этих днях С. Соловьев, «решительного еще ничего не было; по всем полкам пели молебны со слезами, чтоб Бог избавил от погибели Московское государство, дали обет всею ратью поставить три храма: во имя Сретения Богородицы, Иоанна Богослова и Петра митрополита. Сделать решительный шаг суждено было человеку, который начал великое дело: Минин подошел к Пожарскому и начал просить у него людей, чтоб промыслить над гетманом. «Бери кого хочешь», - отвечал ему князь Дмитрий»Цит. по: Соловьев С. Указ. соч. С. 662.. Начавшееся вскоре сражение завершилось победой благодаря натиску отряда во главе с Мининым у Крымского брода. Архимандрит Дионисий тут же прислал казакам в награду обещанные богатства из монастырской ризницы. Но они, наконец усовестившись, отказались принять эти дары.
22 октября (4 ноября) русские взяли располагавшийся вокруг Кремля торговый Китай-город. Ополченцы вошли в него с «Казанской» иконой и тогда же дали обет построить здесь храм в ее честь. В память об этом событии Русской Церковью и поныне совершается особое празднование «Казанской» иконе Божией Матери. В 1620-х годах на средства князя Пожарского на Красной площади воздвигли храм-памятник в честь этого же Богородичного образа - Казанский соборВ 1936 г. собор был снесен богоборческой большевистской властью, но вновь полностью восстановлен в 1992-1993 гг..
После взятия Китай-города Кремль с засевшими в нем поляками оказался в кольце ополченцев и примкнувших к ним казаков. В это самое время плененному в Кремле архиепископу Элассонскому, греку Арсению (+ 1627), впоследствии управлявшему Суздальской епархией, явился преподобный Сергий Радонежский и объявил, что молитвы страждущей Руси услышаны и что, благодаря заступничеству пред Господом Его Матери и великих чудотворцев московских - святителей Петра, Алексия и Ионы, суд Божий над Отечеством нашим «преложен на милость»: уже завтра Москва будет освобождена и земля Русская спасена.
И действительно, на следующий день поляки сдали Кремль. 24 октября (6 ноября) из Троицких ворот выпустили русских - пленных и сидевших в осаде бывших тушинцев. Вскоре все кремлевские ворота открыли, и 27 октября (9 ноября) туда двинулся благодарственный крестный ход во главе с архимандритом Дионисием. Навстречу ему из Фроловских (Спасских) ворот вышел другой ход с иконой Божией Матери «Владимирской», возглавляемый архиепископом Арсением. Празднество завершилось в Успенском соборе благодарственным молебном «о избавлении царствующего града». Впереди предстояло еще несколько лет борьбы с наводнившими страну отрядами интервентов, но путь к окончательному освобождению России был расчищен.
Русская земля пережила страшные годы: циничное политиканство части боярства, предательство ею веры и отечества, всеобщее обнищание, падение нравственности, грабежи и убийства, потеря при всех этих зверствах самого образа Божия в человеке - такова одна сторона жизни этой эпохи. Но была и другая - та, в которой, как и ранее, проявлялась неистребимая духовная мощь православных заветов Святой Руси.
Именно о верности большинства россиян этим заветам, единственно и позволившей в конце концов спасти страну от гибели, известный историк Русской Церкви А.В. Карташев высказался в свое время так: «Латинство подошло вплотную к стенам Третьего Рима и затем вместе с латынником самозванцем вошло в Кремль и село на самый трон царей всего Православия. Было от чего ужаснуться душе Св. Руси и ощутить веяние антихристова времени! Смута покрыла всю русскую землю со всеми ее ужасами, кощунствами, позором гражданской войны и внешних захватов. Много можно указать условий, помогших в конце концов восстановлению рухнувшего порядка. Но моральный, духовный корень спасения может быть указан только один. Сердца народа собрались и укрепились под знаменем высшей народной святыни - веры православной, под знаменем Св. Руси. Роль Троице-Сергиевой Лавры, ее доблестных вождей - игумена Дионисия, келаря Авраамия, затем Патриарха Ермогена, Козьмы Минина, вдохновленного видением ему Сергия Преподобного, - это не детали эпохи, а ее сердцевина, движущая, решающая сила»Карташев А.В. Воссоздание Св. Руси. С. 41-42. (Репринт издания: Париж. 1956.).
Действительно, и в это лихолетье, как и всегда, только Церковь оказалась, по сути, единственной связующей (не только духовной, но и общественно-политической) основой нации, единственным непоколебимым нравственным оплотом возрождения страны, не переставая утверждать христианскую истину о неразрывной связи земного, материального устроения общества с устроением небесным, духовным. Об этой связи весьма точно сказал в одном из своих «Слов» - о значении преподобного Сергия и его обители в истории России - замечательный проповедник XIX в., сравнительно недавно причисленный клику святых, митрополит Московский Филарет (Дроздов): «Прославляют любовь к отечеству. Прославление справедливое и полезное! Бог да умножит в отечестве нашем людей, достойных такого прославления! Но славя любовь к отечеству, не забудем отдать должную славу благочестию, помощи Божественной, молитвам небесных граждан о земном отечестве. Любовь к отечеству возбуждается, действует и преуспевает только тогда, когда она одушевляется благочестием, когда руководствуется и утверждается помощию свыше»Митрополит Филарет (Дроздов). Некоторые черты жития преподобного Сергия после смерти // Толстой М.В. Указ. соч. С. 497-498..
Все это хорошо понимали и участники трагических событий Смутного времени. Недаром тот же келарь Авраамий завершает свое «Сказание...» об осаде Троицкой обители призывом к покаянию и к благоговению пред «милующим» Богом: «Сколь неисчислимое множество во всей России избиено православных христиан народами иноверными и в междоусобии, и сколько голодом и холодом, огнем и мечом истреблено было, и прочими насильственными смертями поумирало православных - нам в научение, чтобы покаялись и вошли в страх Божий и престали от злоб своих... Скажем все вместе по пророку: «Уклонимся от всякого зла и сотворим благое»Ср.: Пс. 33, 15., чтобы здесь воспринять от Бога милость и во благоденствии и тишине пожить; и в будущий век отпущение грехов подаст нам, и в страшное Его пришествие Христово милость получим»Сказание Авраамия Палицына. М.; Л., 1955. С. 247. (Текст окончательной редакции, перевод мой. - Ю.М.).
... Москва была освобождена, но царский престол оставался свободным.
21 декабря 1612 г. (3 января 1613 г.) по всей Руси разошлись грамоты об избавлении Москвы от польского нашествия. В них звучал призыв присылать в столицу представителей городов для избрания «всем собором» нового Государя. Повсеместно был объявлен строгий трехдневный пост и служились молебны, чтобы дело царского избрания совершилось «не по человеческим козням», но по воле Божией.
В начале Великого поста 1613 г., в Неделю Православия, представители земств собрались на Красной площади в Москве. Рязанский архиепископ Феодорит, архимандрит Ново-Спасского монастыря Иосиф, келарь Авраамий и боярин Василий Морозов взошли на Лобное место, намереваясь спросить у выборных о «приговоре» об избрании Царя. Но весь народ, предваряя их, в один голос воскликнул: «Михаил Феодорович Романов будет Царь и Государь Московскому государству и всей Русской державе!»Сказание Авраамия Палицына. С. 232..
Такое единодушное выражение народного мнения объяснялось давним уважением москвичей и вообще россиян к этому древнему роду, памятью о преследовании Романовых при Царе Борисе Годунове и ореолом мученичества отца юного Михаила - митрополита Филарета, находившегося тогда в плену у поляков. Народу ответил Авраамий Палицын: «Се бысть по смотрению Всевышнего Бога!»Толстой М.В. Указ. соч. С. 499. Тут же 16-летнему Михаилу Романову (1596-1645) принесли всенародную присягу на верность. Вскоре же от Земского Собора отправилось - с приглашением на Царство - посольство в Кострому, в Ипатьевский монастырь, где Михаил тогда пребывал с матерью.
Узнав о решении Собора, Романов поначалу отказывался от такой чести, ссылаясь на то, что московские люди «измалодушествовались», страна разорена, а казна расхищена и отец его томится у польского короля, который, проведав, что сын его на Царстве, велит над отцом какое-нибудь зло сделать. Михаилу ответили, что он избран не по его личному желанию, а Собором всей Русской земли, и пригрозили: «Бог взыщет на нем конечное разорение государства»Толстой М.В. Указ. соч. С. 505.. Тогда Михаил согласился и принял из рук архиепископа Феодорита символ власти - царский посох.
Дом Романовых мог и не стать российским Царствующим Домом, если бы не истинно христианский подвиг самопожертвования «за други своя» двух простых крестьян - Ивана Сусанина и жениха его дочери Богдана Сабинина.
После освобождения Кремля от поляков в конце 1612 г. Михаил сразу же уехал в свои костромские владения, где временно остановился в вотчине матери - селе Домнино, которым управлял тогда Сусанин. Через некоторое время в окрестностях появилась шайка поляков, уже прослышавших о возможном скором воцарении Михаила на российском престоле. Намереваясь схватить юношу, они неожиданно нагрянули в Домнино, но Романов как раз незадолго перед этим отъехал на богомолье в Железноборовский монастырь. Тогда поляки подвергли допросу Богдана Сабинина, но и под пытками тот не сказал, где находится будущий Государь. Предупрежденный о приближении поляков, Михаил покинул монастырь и вскоре добрался до селения Деревеньки (или Деревнищи). Оказавшийся там в это время по хозяйственным делам Сусанин спрятал его в сарае, зарыв в сено. Сам же Иван, надев боярские сапожки Михаила, пробежал несколько верст по лесу, затем влез на дерево и, переобувшись и заметая за собой следы, вернулся в Деревеньки, где и встал у ворот своего дома. Прибывшие вскоре поляки потребовали от Сусанина как от старосты указать, куда делся боярин. Иван ответил, что тот отправился в лес на охоту. Поляки тут же велели провести их по боярским следам в лес. Сусанин согласился и, послав незаметно Сабинина сказать Михаилу, чтобы тот немедленно скрылся в Костроме, повел поляков в лесную чашу. Здесь он и бродил с ними до ночи, отказавшись вывести их на дорогу.
Проплутав долго по заснеженному лесу, отряд добрался наконец до деревни Исупово, где поляки и расправились с Сусаниным: его пытали разными «немерными пытками» и, посадив на столб, изрубили буквально на мелкие части.
На третий день нашли его останки и привезли в Деревеньки, где все еще скрывался Михаил Феодорович. Он сам обмыл перед погребением тело своего спасителя, сам и похоронил, рыдая над ним, как над родным отцом. Только после этого Михаил отправился в костромской Ипатьевский монастырь, куда в марте 1613 г. и прибыло посольство из Москвы с решением об избрании Романова российским Государем. 11 (24) июля 1613 г. в кремлевском Успенском соборе состоялось торжественное венчание Михаила на Царство: Богоутвержденная «от века» и единственно законная в Православной России власть была в ней наконец восстановлена.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
