В 1939 году я жила по ул.Свободы, 2 и работала техничкой в совпартшколе, которая находилась в доме на перекрестке улиц Кирова и Октябрьской. Потом школу закрыли, а в здании поселили польских пленных полковников. Их было человек 25. Кроме них там жил один генерал и его сын, с которым он встретился в Старобельске при разгрузке на железнодорожной станции. В угловой комнате, окна которой выходят на улицу Кирова жили 2 женщины-летчицы. В мои обязанности входило убирать комнаты, стирать и гладить белье офицеров, ходить в магазины и на рынок за покупками для них. Так как питание у них было хорошее, то покупали в магазине в основном курево, одеколоны, хорошее мыло, чай, кофе. На рынке они просили купить фрукты мед, домашнее сливочное масло, сметану. Продукты у них оставались, хлеб они часто отдавали мне целыми буханками. Пищу им возили из городской столовой три раза в день. Кроме меня во дворе работал дворник и вахтеры на входе во двор. Они были военными.
Польские офицеры ходили в форме, всегда аккуратные, вели себя очень культурно. В одной из комнат жили генерал и его сын, лейтенант. Генерал был пожилым, а сыну - не более 25. Их кровати стояли рядом, а на тумбочке стояли маленькая иконка и семейная фотография. Иконку подарила сыну мать, когда тот уходил в армию. Он говорил мне, что провожая его на фронт мать подарила иконку и сказала: “Божья Мать поможет тебе на войне”. И она помогла мне встретить в Старобельске отца наверное, иконка помогла и в том, что нам разрешили жить вместе.
Один из полковников очень хорошо говорил по-русски и по-украински, был веселым и много шутил. Это был красивый мужчина высокого роста, брюнет. Он любил петь украинские народные песни, особенно “Несе Галя воду” и „Цвiте терен”. Работы у меня было много. Не так уборка как стирка. Офицеры жили чисто и в стирку отдавали все, даже носовые платки. Стирала и гладила дома после работы. Утром убирала комнаты, а среди дня ходила за покупками.
Женщины-летчицы держались отдельно. Из комнаты выходили редко. В город ходили только тогда, когда для них в кинотеатре демонстрировали кино. Хотя они могли свободно ходить в город сами. Они были молодыми, среднего роста. Им очень шла офицерская форма, которая была хорошо подогнана по фигуре. У себя в комнате они убирали сами, а стирку отдавали мне.
Потом меня перевели в бывший женский монастырь, где был основной лагерь. Там я работала прачкой и часто на переборке картофеля. Белье пленным меняли еженедельно. И постельное и нательное. Утром после подъема они умывались, потом чистили обувь, которая стояла в коридоре вдоль стенки, потом выстраивались в коридоре и хором пели молитву. Офицеры много внимания уделяли своей внешности. Все выглядели опрятными. Среди них было много молодых. Это были веселые ребята, всегда готовы помочь разгрузить хлеб, вынести картошку из подвала, даже приходили помогать перебирать картошку. Это были воспитанные и культурные ребята.
Наших военных я на территории почти не видела. Кроме охраны на проходной и тех, что работали в штабе, военных на территории лагеря не было. Нас, женщин, в лагере работало человек 60. Женщины работали на кухне, в прачечной, в складе белья, который находился в летней церкви, а также в медпункте и в штабе.
На территории лагеря был магазин, в котором были кондитерские, табачные изделия, чай, кофе, парфюмерия. Мы удивлялись тому, что поляки любили часто ходить в гости друг к другу. Идя в гости, обязательно брали подарок, чаще всего конфеты, мыло, одеколон, безопасные бритвы.
Мне не раз приходилось работать в подвалах на переборке овощей, Почти всегда туда приходили польские офицеры, помогали погрузить ящики и всегда просили спеть им украинские народные песни. Мы работали и потихоньку пели. Несколько раз, нам в подвал приходил высокий молодой блондин и всегда он слушал наше пение, а по щекам текли слезы. Когда все уходил он еще несколько времени сидел молча, а потом, поблагодарив уходил.
В середине апреля 1940 года внезапно всех вольнонаёмных, кроме кухни и штабных, уволили, а поляков начали постепенно вывозить. В то время я работала на кухне. Нас уволили через месяц 20 мая. Почти ежедневно строем по 150-200 человек уводили на железнодорожную станцию, а полуторкой увозили их вещи. Между поляками ходили разные разговоры о том, куда их увозят. Больше всего говорили, что на строительство дорог, другие говорили, что везут ближе к Польше. Ходили слухи, что их увозят в Сибирь.
18 июня 1986 года
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
