Василий Николаевич Муравьев, будущий старец Серафим, родился 31 марта 1866 года (старого стиля) в деревне Вахромеево. * В опубликованных жизнеописаниях старца указано место рождения – деревня Черемушки (бывшее Кобылино) Рыбинского уезда Ярославской губернии. Однако в метрической книге о родившихся и крещенных в церкви Спаса на Ухре Рыбинского уезда указано, что и отец будущего старца, и сам он, и его сестры родились в деревне Вахромеево, вотчине графа Мамонова.
Родители его – Николай Иванович (1837-1876) и Хиония Алимпьевна были крестьянами. Младенца крестили 1 апреля 1866 года, восприемниками были крестьянин Егор Акимович и крестьянская девица Александра Егоровна. После Василия в семье родились две дочери – Елизавета (1871 г.) и Евдокия (1875 г.). Обе они умерли в младенчестве, не прожив и года. Пятого сентября 1876 года умер от чахотки глава семьи, и десятилетний Василий остался с больной матерью. Господь помог осиротевшей семье: среди соседей нашелся добрый человек, работавший приказчиком в Санкт-Петербурге. Вместе с ним Василий направился в столицу на заработки, где устроился на службу в купеческой лавке. До революции ярославцы славились как отличные приказчики, недаром в тогдашнем Гостином дворе они составляли большинство.
В душе мальчика жила заветная мечта – уйти в монастырь. Однажды он решил попытать счастья: испросив разрешения хозяина, ранним утром пришел к вратам Александро-Невской Лавры, желая встретиться с наместником. Из-за раннего часа ему предложили побеседовать с лаврским схимником. Василий встал перед старцем на колени, умоляя взять его в монастырь на любую работу. Ответ прозорливого старца был таков: оставаться в миру, создать благочестивую семью, воспитать детей и вместе с супругой посвятить оставшуюся жизнь монашескому подвигу. Отец Серафим спустя много лет сам рассказал об этом, но имени схимника не назвал.
По своей кротости, смирению и молитвенной настроенности Василий воспринял слова лаврского старца как Божие благословение и всю последующую жизнь прожил так, как определил ему Господь через Своего посланника.
Во время работы в купеческой лавке он не только самостоятельно выучился грамоте, но обнаружил прекрасные способности к наукам. В шестнадцать лет хозяин назначил его младшим приказчиком, а в семнадцать – старшим. Старший приказчик считался заместителем хозяина. Жалованье Василия к этому времени поднялось до двенадцати рублей. Все деньги он отсылал матери в деревню.
Будущая супруга Василия, Ольга Ивановна Найденова (1872 года рождения), происходила из крестьянской семьи деревни Кобылино. * Кобылино переименовано после революции в Черемушки.
Ольга с отроческих лет мечтала о монашеской жизни и однажды упросила родственников взять ее на богомолье в Иверский женский монастырь. В обители Ольга имела со схимонахиней Пелагией беседу, определившую всю ее будущую жизнь. Старица благословила Ольгу жить в миру, выйти замуж за благочестивого человека и только после долгих лет семейной жизни по обоюдному согласию принять монашеский постриг.
Ольга восприняла это пророческое благословение с полным доверием и в 1890 году вышла замуж за двадцатичетырехлетнего Василия Николаевича Муравьева. После свадьбы хозяин купеческой лавки, в которой служил Василий Николаевич, не пожалел довольно крупной суммы денег для своего любимого и исполнительного приказчика, чтобы тот мог начать самостоятельное дело.
Василий Николаевич занялся заготовкой пушнины, торговля пошла успешно не только в России, но и во Франции, Германии, Англии и других европейских странах. Василий Николаевич стал миллионером, но никогда не забывал о благословении лаврского старца, старался творить добро, помогал нуждающимся. Большую часть своих доходов он отдавал в монастыри, храмы, богадельни.
В 1897 году Василий Николаевич закончил трехгодичные Высшие Коммерческие курсы в Санкт-Петербурге. В семье Муравьевых родился сын Николай * Николай Васильевич Муравьев (1895-1941) закончил в Санкт-Петербурге юридический факультет университета и авиационную школу, знал одиннадцать иностранных языков, был женат и имел троих детей. После нескольких арестов и ссылок был расстрелян в январе 1941 года. Посмертно реабилитирован как жертва политических репрессий., а затем дочь Ольга. После смерти годовалой дочери супруги по обоюдному согласию жили как брат с сестрой. В 1903 году супруги Муравьевы побывали на торжествах прославления Серафима Саровского и привезли несколько икон преподобного, одна из которых хранилась в келье старца до последних дней его жизни.
Чета Муравьевых духовно окормлялась у знаменитого старца-утешителя иеромонаха Варнавы (Меркулова), который, вероятно, и дал благословение на большие перемены в их жизни. Господь призывал Своего избранника на особое служение.
По коммерческим делам Василий Николаевич не раз бывал за границей. Последняя из поездок была довольно долгой. Говорят, что он побывал и на Афоне. Видимо, уже тогда созрело у него желание всецело посвятить себя служению Богу и ближним. Принятию окончательного решения помог случай, посланный, конечно же, не без Промысла Божия.
Когда Василий Николаевич возвратился из-за границы, его встретил на вокзале в Петербурге личный кучер и повез на квартиру. На одной из улиц Василий Николаевич увидел сидевшего на мостовой крестьянина в рубище, который громко повторял:
- Не как ты хочешь, а как Бог даст!
Почувствовав, что ему нужно поговорить с этим крестьянином, Василий Николаевич, к большому недовольству кучера, пригласил «оборванца» в свою карету и стал его расспрашивать. Крестьянин рассказал, что в родной деревне остались у него больные тифом семеро детей, жена и отец. Соседи боялись заразиться и в дом к ним не заходили. Отец сказал ему:
- Ты один у нас в силах. Иди, продай лошадь, теперь весна, кто-нибудь купит на полевые работы, а на вырученные деньги купи корову, может быть, с ней мы выживем.
Повел крестьянин лошадь в город, продал ее, но деньги у него отняли, так как он был очень слаб от голода и не мог сопротивляться обидчикам. Тогда он сел на мостовую и заплакал. Домой с пустыми руками возвращаться было невозможно. Решив умереть здесь, крестьянин повторял как бы сам себе:
- Не как ты хочешь, а как Бог даст!
Тогда Василий Николаевич поехал с ним на рынок, купил пару лошадей, телегу, нагрузил ее продуктами, привязал к ней корову, затем подвел крестьянина к телеге и дал ему в руки вожжи. Тот стал отказываться, не веря своему счастью, на что получил ответ:
- Не как ты хочешь, а как Бог даст.
Василий Николаевич приехал к себе домой, отпустил кучера и, перед тем как идти к жене, вызвал парикмахера. Тот пригласил его сесть в кресло, но Василий Николаевич взволнованно ходил по комнате, произнося вслух:
- Не так, как ты хочешь, а как Бог даст.
Парикмахер снова предложил свои услуги, но хозяин повторял:
- Не как ты хочешь, а как Бог даст.
Вдруг парикмахер упал на колени:
- Барин, откуда ты узнал про меня окаянного? – и признался, что хотел убить его и ограбить Василий Николаевич велел ему исчезнуть из города.
После этого случая он раздал большую часть своего состояния, сделал вклады в Александро-Невскую Лавру, в Воскресенский Новодевичий женский монастырь Санкт-Петербурга, в Иверский женский монастырь, оставил значительные суммы и служащим в его деле. Об этом периоде жизни сохранился рассказ самого старца.
Однажды в квартиру его забрался вор, собрал самое ценное, связал в узел и вышел. Почти у самого дома узел неожиданно развязался. Вор стал лихорадочно собирать рассыпавшиеся вещи. Тут возвратился хозяин. Вор перепугался, но будущий старец подошел к нему и помог уложить все вещи, взвалил вору узел на спину и пошел в дом. Старец говорил, что тем самым грех с этого человека снят: он не украл, ему подарили. Отец Серафим часто повторял своим духовным чадам:
- Потерял – не огорчайся; нашел, получил что-то – не радуйся слишком, а за все благодари Бога.
Сохранились свидетельства, что еще до революции 1917 года Василий Николаевич принимал людей, давал духовные советы, помогал своей молитвой в житейских проблемах и в болезнях. К сожалению, уже не осталось в живых тех, кто мог бы лично подтвердить это, но все же до нас дошло несколько случаев из того времени. Один из них мы приводим. Рассказывает женщина, ставшая впоследствии духовной дочерью старца.
«В молодости я была необыкновенно красивой. Многие женихи сватались, но я всем отказывала, пока не встретила молодого человека, который мне очень понравился: скромный, совершенно не испорченный и так любил меня. Был он крупным заводчиком-миллионером. Рабочих на заводах трудилось больше восьмидесяти тысяч. В Петербурге у него было много доходных домов. Жили в старинном особняке. Родилось у нас двое деток. Муж приходил с работы в одно и то же время. Всегда ждала его: хорошо было вместе, скучала без него. Но постепенно деньги стали портить. Миллионы твои – трать на что хочешь. Стала уговаривать мужа:
- Почему мы не устраиваем балы и вечера – неужели денег жалко?
Устроили первый грандиозный прием с сотнями приглашенных. Все веселились, танцевали. И понеслось: один за другим вечера, балы, приглашения. Я как в угаре каком-то стала жить. Деток совсем забросила. И муж постепенно изменился, как будто чужим стал. Раньше никогда не опаздывал с работы, а тут начал задерживаться. Я забеспокоилась, места себе не находила, а когда спрашивала, в чем дело, он отвечал, что рабочие бастуют, и он должен допоздна беседовать с ними. Но сомнение закралось. На душе появилась тяжесть, сама стала нервной, раздражительной, между мной и мужем будто каменная стена поднялась.
Однажды он не пришел совсем. Не знала, куда себя деть, что подумать. Звонила в разные места, спрашивала – никто не знал, где муж. Явился он только на следующий день: совершенно пьяный, еле на ногах держится. Я ужаснулась:
- Ты в таком виде, что это значит?
А он в ответ:
- Что я, не мужчина, выпить не могу?
У меня нервы были на пределе. Убежала в свою комнату и, решив, что сейчас покончу с собой, достала револьвер. Но тут обожгла мысль: «А как же дети! У меня ведь двое сирот останутся».
И такое ожесточение и безумие нашло, что подумала: вот приведут детей с прогулки, я их застрелю, потом себя. Сидела я за столом и ждала детей, а револьвер – на столе. В душе все было черным-черно, такая тяжесть навалилась. Вдруг какая-то волна охватила меня: подняла взгляд на икону Казанской Божией Матери, висевшую в углу комнаты. Я зарыдала, упала на колени: «Помоги, Матерь Божия! Что я хочу сделать – страшное, помоги!» - и слезы, слезы.
А надо сказать, что все семь лет счастливого времени супружества мы с мужем ходили в церковь, не пропускали ни одного большого праздника. В последний год, когда началась развеселая жизнь, оба мы перестали появляться в храме.
Встала я на колени, молюсь. Вдруг вошла подруга, увидела револьвер и меня плачущую у иконы, все поняла, схватила меня за руки и сказала:
- Поехали скорее к старцу!
Сели мы в карету, помчались. Когда прибыли в дом, в приемной было много людей, и я попросила передать, что хозяина хочет видеть жена фабриканта такого-то (а мужа, наверное, весь Петербург знал – я очень гордилась этим). Мне ответили:
- Старец не принимает, напишите записочку.
Я написала: «Вас очень хочет видеть жена такого-то». И вот принесли мою записочку, а в ней ответ старца: «Что, довели банкеты? Господа забыли. Вспомни, как семь лет жили. Нечего мне сказать тебе».
Прочитала эту записочку и так стыдно стало, показалось, что все на меня смотрят и знают, до чего я дошла. Только тогда поняла я весь ужас своего состояния и того, что хотела совершить.
Вернулась домой – и к мужу. Все ему рассказала, и мы оба поехали к старцу. На этот раз он принял нас сразу. Долго беседовал, обличил во всем, что мы делали. С этого момента наша жизнь совершенно изменилась. Мы опять повернулись лицом и сердцем к Отцу Небесному, снова стали ходить в храм. Жизнь потихоньку налаживалась. К старцу ездили постоянно.
А тут начали приходить счета. Оказывается, муж во время поездок за границу, да и в России вел крупную игру в карты, проигрывал огромные суммы. Пришлось продавать многие предприятия, чтобы уплатить долги. Сбережения ушли на погашение долгов и процентов. Оставался у нас один завод, правда, самый крупный: так старец благословил. Сколько он помог нам, всегда советовал, когда муж собирался что-нибудь сделать. Муж ничего не предпринимал без его благословения.
Мы занимались благотворительностью, помогали бедным, много давали на храмы. Перед войной 1914 года старец сказал мужу:
- Скоро будет революция, у тебя отберут завод. Ты лучше сам его отдай властям и оставайся на нем работать.
Так он и сделал – после революции заявил властям, что передает свой завод в полной сохранности народной власти и просит оставить его работать в той должности, в какой сочтут возможным. Его назначили директором завода, и он трудился на этой должности до самой своей кончины».
Согласно опубликованным документам, в сентябре 1920 года Василий Николаевич Муравьев был принят в братство Александро-Невской Лавры, а 16(29) октября того же года он был пострижен с именем Варнава в Лаврской Святодуховской церкви. Тогда же приняла постриг в Воскресенском Иверском монастыре Петрограда и супруга его с наречением имени Христина.
Вскоре отца Варнаву рукоположили во иеродиакона и дали послушание заведующего кладбищенской конторой. А в 1921 году в день Усекновения главы Иоанна Предтечи 29 августа (11 сентября) митрополит Вениамин (Казанский) посвятил отца Варнаву в сан иеромонаха. После этого он нес послушания свечника, а затем казначея монастыря. Здесь особенно проявились его знания и навыки прежней коммерческой деятельности. В июле 1922 года отец Варнава съездил на родину в Ярославскую губернию, чтобы навестить мать.
В 1927 году он принял схиму * Перед принятием схимы старец сорок дней не вкушал пищи. с именем Серафим – в честь преподобного Серафима Саровского, и братия выбрала его духовником Лавры.
Примечателен пророческий сон, который Василий Николаевич рассказал своему духовному отцу – старцу Варнаве Гефсиманскому * Жизнеописание в Бозе почившего старца – утешителя отца Варнавы, основателя и строителя Иверско-Выксунского женского монастыря. Сергиев Посад. 1907. С. 160-161.: «Виделось мне, будто я иду на богомолье в Никольский монастырь, что близ моей родины в Гороховецком уезде. Во сне дорога показалась мне незнакомою, и я блуждал по лесу. Вдруг вижу: впереди меня идет старец с сумой за плечами и в руках топорик. Поравнявшись со старцем, я спросил у него, как пройти в Никольский монастырь. Старец сказал:
- Пойдем, проведу тебя, я туда же иду.
Вглядываясь в своего спутника, я признал в нем отца Серафима * Преподобного Серафима Саровского. и сам спросил у него:
- Батюшка, вы будете отец Серафим?
- Да, я Серафим, - ответил мне старец, и мы продолжали свой путь по лесу. Отец Серафим остановился подле попавшегося нам большого пня и сел на него, положив около ног суму и топорик. Сел рядом с ним и я. Вдруг с другой стороны от меня неожиданно явился батюшка Варнава и сел подле меня так, что я оказался среди обоих старцев, которые были очень радостны, облобызались между собою и стали что-то говорить. Но что они говорили между собой, я не мог понять и проснулся». Батюшка Варнава, выслушав этот рассказ, только весело заметил:
- Ну вот, был между нами, а не слыхал, что говорили!»
Этот сон ясно показывает, что не случайно Василий Николаевич получил в монашеском постриге имя Варнава, а в схиме – Серафим. Сам старец не раз говорил, что чувствует особую близость своего небесного покровителя – преподобного Серафима Саровского. Из дальнейшего жизнеописания старца мы увидим, что он стал верным последователем и подражателем подвигам преподобного Серафима.
Сохранилась фотография старца в схимническом одеянии, сделанная в 1927 году. По ней видно, сколь страшной была та брань, которую вели старцы и подвижники Русской Церкви. Это взгляд сурового воина, стоящего насмерть в битве за спасение духа народа.
Братия Александро-Невской Лавры. Второй справа в первом ряду – иеросхимонах Серафим, в центре – епископ Григорий (Лебедев). 25 июня 1928 г. (фотография предоставлена издательством «Отчий дом»)
«Александро-Невская Лавра! Монахи-красавцы, голосистые, изумительно отчеканенные дикции, чтецы непревзойденные! Собраны со всей России, очень редкие голоса, абсолютные октавы... А какое пение было в Лавре – нигде не было такого. Какие таланты собрались, кто там только ни был! Сколько там было прозорливых старцев, святителей. Как будто вся сила монашеского духа, что была тогда на Руси, собралась в Лавре. Многие закончили свою жизнь мученически».
Эти слова о послереволюционной Александро-Невской Лавре сказаны иеросхимонахом Сампсоном (Сиверсом), бывшим в то время в числе братии Лавры. Самым заветным его желанием перед кончиной (1979 г.) было помолиться в ее «царственных», как он говорил, храмах. Часто в беседах он вспоминал о Лавре, о своих духовных друзьях и братьях, подвизавшихся там, очень хотел составить альбом с фотографиями подвижников из числа братии Лавры.
Не случайно процитировали мы строки воспоминаний отца Сампсона, ведь он был келейником старца Серафима после того, как тот стал духовником обители. Приведем случай из лаврской жизни старца Серафима, рассказанный его келейником:
«Монастырь – золотая школа: младшим иметь послушание, а не только старшим. Кротость и абсолютное повиновение. Вот иеродиакон идет в Лавре, а ему духовник (отец Серафим) имеет послушание. Иеродиакон говорит:
- Батюшка, принесите мне пуговицу.
- А какую ты хочешь?
- А такую, ясную.
Иеросхимонах Серафим. (На обороте фотоснимка рукой отца Серафима написано: «На молитвенную память Р.Б.Екатерине. Иеросхимонах Серафим Снято-Троицкия Александро-Невския Лавры. 12/25 октября 1929 г.»)
И духовник бежит и ищет ясную пуговицу. Вот это святость!»
Весть о прозорливости духовника Лавры скоро распространилась среди верующих бывшего столичного града. Старец часто служил в Покровском приделе Лаврской церкви, исповедовал и причащал народ. Его постоянно ожидала толпа посетителей. Принимал он людей и в своей келье. Когда пришедших было особенно много или старец заболевал, подавали записки через келейников с вопросами и получали ответы. Одна женщина вспоминала, что никак не мог из-за толпы подойти к старцу, стеснялась проталкиваться, да и сил не доставало. Но всякий раз, как только она приходила, старец тут же посылал келейника, который спрашивал:
Иеросхимонах Серафим – духовник Александро-Невской Лавры. 1927 год.
- Где тут такая-то, батюшка велит пройти к нему.
В 1927 году * По другим сведениям, в 1929 году. к старцу Серафиму пришел за советом архиепископ Хутынский Алексий (Симанский), управляющий Новгородской епархией. Владыке Алексию предложили помочь в выезде за границу, чтобы спастись от почти неминуемо надвигающегося ареста или даже расстрела. Еще до того как был задан вопрос, старец Серафим ответил:
- Многие сейчас хотели бы за границу уехать. А на кого Россию оставляют? Ничего не страшитесь, Владыка, вы нужны России. Вы будете Патриархом всея Руси и будете править 25 лет. После Святейшего Патриарха Тихона у нас долго не будет Патриарха. Митрополит Сергий и года не будет Патриархом, потом вы станете Патриархом. Будет война, и война страшная, всемирная, она приведет народ России к Богу. И у нас эти же правители будут открывать храмы, хотя сейчас закрывают.
К отцу Серафиму в Лавру стекались духовные чада, которых становилось все больше и больше. От ежедневной многочасовой исповеди у старца начались постоянные боли в ногах. Однажды он принимал исповедовавшихся двое суток без перерыва. Великим утешением для верующих была в те годы Лавра и ее старец. Среди ненависти, предательств, братоубийств он свидетельствовал о Боге своей любовью, сердечной молитвой, великими благодатными дарами.
Рассказывают, как в конце 20-х годов к старцу пришла женщина, одержимая злым духом. Батюшка помазал ей лоб маслом от лампады, горевшей пред иконой Божией Матери, после чего бес вышел из больной.
Иеросхимонах Серафим в Александро-Невской Лавре.
Многое было открыто старцу, а его духовные подвиги были ведомы только Богу. Он был избранником и печальником земли Русской в те страшные годы. Поэтому столько страждущих искали у него поддержки и утешения, так что отец Серафим стал известен далеко за пределами града святого Петра.
Люди со всех сторон России притекали в Лавру получить благословение, разрешить жизненные вопросы, получить утешение и назидание, как жить в сложной обстановке послереволюционных лет. Сам батюшка говорил в то время о своем подвиге духовничества:
- Я, словно хранилище, куда люди свое горе складывают.
Тем временем тучи сгущались над Лаврой. И вот наступила Страстная седмица для обители. В одну ночь вся братия была арестована и отправлена в ссылки и лагеря, многие приняли мученическую кончину. Большая часть братии попала тогда на Соловки.
Вместе с другими иноками Лавры прошел страдальческий путь и старец Серафим. Но везде продолжал он свой подвиг духовника и старца, укрепляя немощных и слабых, ободряя и вселяя веру. Он видел грядущее как настоящее, и потому так действенна для людей была его поддержка.
В 1933 году * В опубликованной недавно книге о старце Серафиме (В.П.Филимонов. Старец иеросхимонах Серафим Вырицкий и Русская Голгофа. СПб., 1999) сказано, что его никогда не арестовывали и что он не был в заключении. Ввиду ухудшения здоровья батюшка переехал в Вырицу в 1930 году вместе со своей супругой, покинувшей для этого Воскресенский Новодевичий монастырь Петрограда. Однако, по свидетельству протоиерея Василия Швеца, который ссылается на личные беседы со старцем Серафимой и духовными его чадами, батюшка все же был в заключении, где, как рассказывал сам старец, его избивали и сломали сколько ребер. Быть может, со временем будут найдены документы, подтверждающие эти свидетельства. старец возвратился из заключения и поселился в Вырице. Рассказывают, что его привез сюда военный из числа духовных чад старца. Врачи обнаруживали у него множество болезней. Только благодаря тому, что старец находился в столь немощном состоянии и жизнь, на внешний взгляд, едва теплилась в нем, власти разрешили ему поселиться в Вырице.
Здесь у старца Серафима в полную меру раскрылся дар прозорливости, дар вдохновенной молитвы, дар чудотворений. Едва оправившись от болезней, немощный физически, он начал принимать всех нуждающихся в молитвенной помощи, в исцелении и в утешении. Вырица стала тем местом, где, по промыслу Божию, старец Серафим продолжал свой подвиг молитвенника и печальника нашей земли. Здесь он находился под покровом Божией Матери и преподобного Серафима Саровского (о чем сам старец говорил духовным чадам).
Следует кратко рассказать о том месте, в которое направил Господь старца Серафима. Недаром старец называл Вырицу «святой землей и нашим северным Иерусалимом».
Имя поселка происходит от русского слова «вырь», что означает «пучина», «водоворот». Название это следует отнести к протекающей здесь реке Оредеж, правому притоку реки Луги, берущему начало в болотах Царскосельского уезда и имеющему немало водоворотов.
Вырица, река Оредеж, 1998 г.
Первое упоминание о Вырице относится к 1711 году. К концу XIX-го века поселок благодаря сосновому лесу, живописным берегам реки, здоровому климату, становится одним из излюбленных дачных мест жителей Петербурга. Владельцем земель в Вырице был светлейший князь, отставной поручик лейб-гвардии гусарского царскосельского полка Генрих Федорович Витгенштейн. Местность поэтому именовалась Княжеской долиной. В 1913 году в Княжеской долине воздвигли прекрасную двухэтажную деревянную церковь в честь Казанской иконы Божией Матери в память 300-летия царствующего дома Романовых. * 6 июля 1914 года храм освятил епископ Гдовский Вениамин (Казанский), впоследствии митрополит Петроградский (священномученик). Верхний храм с двумя престолами – в честь Казанской иконы Божией Матери и святителя Николая, нижний – в честь преподобного Серафима Саровского. Храм построен на средства Православного Братства в честь Казанской иконы Божией Матери. Почетным председателем Братства был Великий князь Иоанн Константинович, принявший мученическую кончину вместе с преподобномученицей Елизаветой Федоровной в городе Алапаевске в 1918 году. В рабочих документах автора проекта архитектора М.В.Красовского записано на рисунке храма: «И дают, дают прохожие... Так из лепты трудовой вырастают храмы Божии по лицу земли родной» (Некрасов).
Храм в честь Казанской иконы Божией Матери в поселке Вырица. Фото 1998 года.
С этим храмом неразрывно связана судьба Серафима Вырицкого и многих близких ему людей. Здесь старец служил, а после своей кончины упокоился на маленьком кладбище возле церкви.
Монахиня Таисия вспоминает: «В Вырице старец жил сначала у кого-то из знакомых на Ольгопольской улице, затем в доме на Пильном проспекте. Позже он жил на Майском проспекте, дом 41 (ныне 39). В доме на Пильном проспекте Господь меня сподобил жить с восьми до двадцати лет.
У батюшки там была небольшая келейка на первом этаже. Дом был двухэтажный, очень красивый, выкрашенный розовой краской, с резными башенками. Похоже выглядел и дом на Майском, со шпилем, как в старину. Оба дома сохранились и доныне.
Хозяевами дома на Пильном были Лидия Томовна и ее брат Владимир Томович Томберг. Оба были глубоко верующие, добрейшие и благороднейшие люди. На первом этаже батюшке выделили комнату (которой после кончины старца они не пользовались, благоговейно храня память о нем).
Лидия Томовна рассказывала, что за несколько лет до войны отец Серафим говорил одной из своих духовных чад – Евдокии Михайловне (их дом стоял потом по соседству с нашим):
- Стройтесь-ка в Вырице, потому что война может бьггь, голод.
Они заранее построились в Вырице. Это лишь один из многих случаев прозорливости старца».
Батюшке открывалось духовное состояние его чад, где бы они ни находились, и если кому-то было особенно трудно, он кроме молитвенной помощи отправлял к скорбящим или больным своих посланцев, призывая приехать к нему в Вырицу, или посылая просфору, какой-то гостинец. Приведем несколько подобных случаев.
Как-то батюшка сказал своей духовной дочери Евдокии:
- Вот тебе адрес, там живет раба Божия Анна, у нее горе выше головы, пусть она ко мне придет.
По слову старца Евдокия разыскала Анну. Действительно, у той расстроилась жизнь с мужем, очень болели дети, и сама она была в отчаянии. Анна не знала, что отец Серафим живет в Вырице. Она до разгрома Лавры ходила к нему и очень скорбела, потеряв своего старца и утешителя. И в трудную для нее минуту старец сам позвал ее к себе, успокоил, помог разрешить жизненные проблемы.
Духовная дочь старца – Феодосия, будучи до революции состоятельной женщиной, всячески помогала материально Александро-Невской Лавре. Но пришло время, когда монахов Лавры отправили в ссылку, и саму Феодосию репрессировали.
Вернулась она из лагерей, лишенная здоровья, средств к существованию, жилья и, находясь в отчаянии, решила, что настал ее смертный час. В это время к ней пришла посланница от старца со словами:
- Батюшка зовет тебя к себе в Вырицу.
О том, что было дальше, рассказала сама Феодосия: «Я не поверила, так как слышала, что батюшка находится в заключении, набралась нахальства и сказала:
- Если это мой духовный отец, то пусть он меня исцелит, тогда я поеду к нему!
Услышав эти дерзкие слова, посланница батюшки ушла. Наутро я с изумлением почувствовала в себе прилив сил, бодрости, полное выздоровление и решила, что нужно поехать в Вырицу; хотя и не до конца верила словам посланной, но все же решила проверить. Когда приехала на место и в самом деле увидела старца, он сказал евангельскими словами: «Блаженны не видевшие и уверовавшие» (Ин. 20, 29). Я в слезах радости упала в ноги духовному отцу, который не забывает чад своих и укрепляет их в вере».
...Пришли к батюшке мать с дочкой, у которой левая рука была сухая. Мать, наслышанная о чудесах, совершенных по молитвам старца, привела к нему больную дочь с надеждой на исцеление. Когда они в келье отца Серафима подошли под благословение, батюшка встал с кресла и как бы невзначай облокотился на левое плечо девочки. В этот момент девочка почувствовала приток крови к сухой руке, и рука стала двигаться. Вся дальнейшая жизнь этой исцеленной девочки была связана с дорогим для нее батюшкой. Впоследствии, счастливо выйдя замуж, она привозила своих детей получить благословение у старца.
Иеросхимонах Серафим. Вырица.
Господь открывал старцу дни кончины людей, и бывало, что он посылал келейницу матушку Серафиму к некоторым из них, чтобы они подготовились к переходу в вечность. Поэтому близкие матушки Серафимы иногда называли ее «ангелом смерти».
Поселок Вырица. Дом №7 по Пильному проспекту, в котором старец Серафим жил до 1945 г. (современный вид, ныне дом №9). Фото 1999 г.
...Как-то еще до войны один из посетителей обратился к батюшке и, видимо жалея его, сказал:
- Батюшка, вы за нас столько перенесли: и тяготы, и болезни, и страдания. Помоги вам Господи!
- Помоги и тебе Господи, - ответил старец.
Вопрошавший впоследствии был арестован, попал в лагерь и очень многое пережил там, не раз вспоминая слова отца Серафима.
Многие духовные чада старца, особенно из духовенства, оказывались в лагерях, тюрьмах и ссылках. При первой же возможности батюшка начинал переписку с ними, посылал продукты и деньги.
В великом множестве шли к вырицкому старцу люди за духовной поддержкой и помощью, что, конечно же, не могло укрыться от властей. Неоднократно в келье старца проводились обыски. Обычно приезжали ночью. Но однажды машина подъехала среди бела дня, и трое в штатском потребовали впустить их, чтобы забрать отца Серафима. Внучка старца, Маргарита Николаевна, встала на пути пришедших и сказала:
- Через мой труп переступите, но дедушку вам не отдам. Он очень болен и не выдержит никаких переездов.
Тогда старший из приехавших приказал позвать своего врача – и тот подтвердил, что при тех болезнях, которые обнаружились у отца Серафима, его вряд ли смогут довезти куда-либо. Так Господь сохранил старца. В те годы к нему не раз наведывались сотрудники НКВД в поисках якобы укрытых церковных ценностей Лавры.
Был случай, когда во время очередного визита лежащий на постели, больной отец Серафим подозвал к себе одного чекиста. Посмотрев на него с добротой и лаской, внутренне молясь о нем, старец взял чекиста за руку, погладил ее, затем приложил к голове его свою правую руку и произнес:
- Да простятся грехи твои, раб Божий, - назвав имя.
И сила любви победила. Лицо грозного визитера смягчилось. Дальнейший разговор происходил так, будто они со старцем были близкими друзьями. Умягчились и сердца остальных, производивших обыск.
Несмотря на немощи и болезни, отец Серафим ночи напролет молился, а днем тысячи людей приносили к нему свои скорби, болезни, заботы. Не будет преувеличением сказать, что море чудес совершалось в Вырице по молитвам старца – и особенно в годы Великой Отечественной войны.
Накануне войны старец сказал своей духовной дочери:
- В пятницу обязательно приезжай, а то в воскресенье начнется война, и мы с тобой долго не увидимся.
Она не приехала в пятницу, а следующее воскресенье пришлось на 22 июня 1941 года.
Когда началась война, многие вырицкие жители приходили с вопросами: как быть, покидать ли свои дома, уезжать в эвакуацию или оставаться. Старец уверенно говорил:
- Дома ваши будут целы. Вырица сохранится, ни один человек здесь не погибнет.
Так все и исполнилось. Немцы вошли в Вырицу в сентябре 1941 года, но никаких грабежей и убийств в поселке не было. В это время отец Серафим особенно молился о спасении душ людских, о сохранении поселка и его храмов.
По рассказам старожилов Вырицы, Казанскую церковь власти закрыли после Пасхи 1938 года, а перед самым приходом немцев произошел такой случай. Кто-то из советских командиров из стратегических соображений приказал взорвать церковь. Со станции была послана подвода с зарядами взрывчатки в сопровождении лейтенанта и красноармейцев. Лейтенант оказался верующим человеком. Не исполнить приказа он не мог, взорвать храм тоже не мог. Он решил отдать свою жизнь и тем спасти храм. Лейтенант отошел за северную стену Казанской церкви – и через несколько мгновений красноармейцы услышали одиночный револьверный выстрел. Кинувшись на звук, они обнаружили лейтенанта уже мертвым. Рядом валялся револьвер. Красноармейцы положили тело погибшего на подводу и вернулись на станцию. За общей суматохой отступления о взрыве забыли, а через короткое время в Вырицу вошли немцы.
Почти сразу после оккупации церковь открыли, в ней совершались богослужения, молящихся было много. В годы войны Казанский храм был единственным действующим храмом прифронтовой полосы в зоне оккупации.
Со стороны немецких властей возражений не было, так как в Вырице размещалась тыловая команда из православных румын (бывших в войну союзниками Гитлера). Румыны эти оказались уроженцами восточной части своей страны, прилегавшей к России. Они говорили немного по-русски, понимали богослужение на церковно-славянском языке и потому часто ходили в Казанскую церковь. Прихожане вначале косились на солдат в немецкой форме, но потом привыкли, видя, как те молятся, соблюдают церковные правила. Начальником команды был немецкий капитан.
Немцы, прослышав о святом старце и его прозорливости, приходили к нему, интересовались, чем закончится война, победит ли Гитлер. Отец Серафим откровенно отвечал, что Гитлеру России не победить:
- Ленинград вы никогда не возьмете. Мы – православная держава. Вера сейчас гонится, но через короткое время Церковь снова возродится.
Капитану, начальнику команды, отец Серафим сказал:
- Дойдешь до Польши, там твой конец. Домой не вернешься!
...Много лет спустя, где-то в семидесятые годы в Вырицу приехал пожилой румын, служивший в этой команде, и поведал, что их начальник – капитан – был убит под Варшавой, как и предсказал отец Серафим.
Старец провидел, что в Княжеской долине, на которой стоял вырицкий Казанский храм, не будет пролито человеческой крови. И хотя в 1944 году в трех километрах от поселка, на станции Вырица, шли ожесточенные бои, в самой Княжеской долине не было разрушено ни одного дома.
Старец постоянно говорил, что немцы уйдут:
- Они у нас гости, а долго в гостях не бывают: надо домой уходить.
Кто-то донес об этих словах коменданту, и тот приказал убить отца Серафима. Ворвавшимся к нему немецким солдатам старец сказал: «О, убийцы пришли! А в кого вы будете стрелять: видите, у меня крест со Спасителем, в Христа будете стрелять, а еще говорите, что верующие».
Сказал он это по-немецки, так как прежде по торговым делам ездил в Германию и изучил немецкий язык. Еще добавил, обращаясь к каждому из солдат:
- Zwei Kinder, drei Kinder (т.e. у одного два ребенка, у другого – три) и завершил свою беседу словами:
- А коменданту скажите: то, что он посеял в России, то и пожнет дома.
Солдаты не тронули старца, а пошли и доложили коменданту. Тот отменил свой приказ. * В одном ив воспоминаний свидетели этой беседы говорят, что старец велел передать некую тайну, касающуюся лично коменданта.
Во время войны старец Серафим, кроме строгих постов и непрестанной келейной молитвы, принял на себя особый подвиг ради спасения России и ее народа от гибели: тысячу ночей стоял он на камне «в саду, в тиши ночной» пред иконой преподобного Серафима Саровского и с воздетыми руками молился, подражая подвигу своего небесного покровителя.
Об этом стоянии старец написал в 1942 году духовный стих:
И в радости и в горе монах, старец больной,
Идет к святой иконе, в саду, в тиши ночной.
Чтоб Богу помолиться за мир и всех людей
И Старцу поклониться о Родине своей:
Молись Благой Царице, великий Серафим,
Она Христа десница. Помощница больным,
Заступница убогим, одежда для нагих,
В скорбях великих многих спасет рабов Своих…
В грехах мы погибаем, от Бога отступив,
И Бога оскорбляем в деяниях своих.
Старец молился Божией Матери и преподобному Серафиму, и мы имеем замечательное свидетельство о действенности этой молитвы. Зимой 1942 года матушке Серафиме ночью приснился сон: отец Серафим в валенках и белом халате гонит по заснеженному полю множество вооруженных немецких солдат, которые в ужасе бегут от него (немцы в это время были еще в Вырице).
Утром, когда мать Серафима подошла за благословением и хотела рассказать, какой удивительный сон ей приснился, старец сказал:
- Видела? Пойди теперь посуши валенки и халат.
Действительно, ночью он выходил в зимний сад и молился на камне в валенках, набросив на себя белый халат для маскировки, чтобы соседи не увидели. Валенки и халат, как вспоминала мать Серафима, были мокрыми. Как старец выдерживал эти ночные бдения при его больных ногах – одному Богу известно.
Близкие старца так вспоминают об этом подвиге:
«В 1941 году дедушке шел уже семьдесят шестой год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу... Чего это ему стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду... Помним, что дедушка говорил нам: «Один молитвенник за страну может спасти все города и веси...».
Монахиня Таисия вспоминает: «На Пильном батюшка, подражая преподобному Серафиму Саровскому, молился на камне. Когда участок разделили, отец Серафим поставил другой камень. Камни сохранились и сейчас. В это время отец Серафим был весь прозрачный. Он только лежал, принимая так мало пищи, что остались лишь восковая кожа и кости. Отец Серафим постился очень строго: съедал в день одну просфору и немножко тертой моркови, пил святую воду. Он был очень слаб здоровьем и только изредка приходил в Казанский храм и служил в приделе преподобного Серафима Саровского».
Духовные чада и близкие старца, которые ночевали в Вырице, вспоминают, что батюшка ночами напролет молился. За день собиралось множество записок о здравии и упокоении от приходивших к старцу. Ночью батюшка обязательно прочитывал эти записки, а на следующий день их уносили в вырицкий Казанский храм. Туда же передавали значительную часть подарков и денег, которые приносили посетители.
Одна из чад батюшки решила пойти к старцу за благословением на переезд из Вырицы – муж очень настаивал. Когда сказала ему, что спросит у батюшки, муж возмутился:
- Поехали, что ты все к нему ходишь?
Но она пошла к старцу, и тот сказал:
- Пусть едет, а ты оставайся.
Вскоре после отъезда мужа началась война, и он пропал без вести.
В войну пришла к батюшке женщина с дочкой за благословением на отъезд перед эвакуацией. Старец задержал их, обнял ладонями голову девочки, долго держал ее так и молился, а потом сказал:
- Вы спасены.
После этого благословил отъезд.
Поезд, в котором они ехали, вышел из графика и задержался перед станцией. В это время немцы совершили налет на станцию, и составы, которые подошли раньше, сгорели, а их поезд остался невредим.
...В самом начале оккупации прибежала к отцу Серафиму женщина в слезах:
- Батюшка, немцы побывали в нашем доме, велели уходить!
- Сиди спокойно, будем вместе, никуда не поедем.
Через некоторое время немцы снова пришли, уже угрожая. Стали собирать вещи. Но старец вновь повторял:
- Оставайтесь.
Больше немцы в этом доме не появлялись.
...Пришла к отцу Серафиму женщина узнать о судьбе своего мужа, пропавшего без вести на фронте. Старец сказал:
- Поминай в храме как без вести пропавшего, но живого, а там и сам весточку подаст.
Так вскоре и произошло. Однажды ей передали записку от мужа: он находился неподалеку от поселка Вырица, в немецком лагере для военнопленных. Наскоро собравшись, отправилась она в указанное место и встретилась с мужем. Но радости ее не было предела, когда лагерное начальство отпустило домой единственного кормильца семьи.
...Во время оккупации вырицкая жительница зачала ребенка и решила сделать аборт. От мужа она скрыла, что забеременела и ожидала подходящего момента, чтобы исполнить свое намерение. Однажды она зашла к батюшке Серафиму, а тот ей и говорит:
- Представляешь, что ныне происходит? Некоторые матери, уподобляясь в жестокости Ироду, становятся убийцами собственных невинных младенцев!
Женщина поняла, что старец все знает, и со слезами раскаяния опустилась пред ним на колени. Когда ребенок родился, а это была девочка, отец Серафим нарек ей имя и назначил крестных.
...В 1944 году немцы угоняли работоспособных жителей Вырицы в Германию. Отец Серафим предсказал одной уезжавшей семье, что все ее члены вернутся на родину и будут жить в большом городе. Так и случилось. Несмотря на то, что семья попала в концлагерь, Господь сохранил ее. По возвращении из плена им удалось поселиться в Ленинграде.
Сохранился рассказ женщины, которая жила в Вырице в годы войны и ходила к отцу Серафиму почти каждый день. При бомбежках бывало очень страшно, поэтому они с мамой боялись ночевать в своем доме и нередко оставались в доме старца. Здесь они без всякого бомбоубежища или подвала чувствовали себя совершенно спокойно.
...Пришла во время войны к отцу Серафиму заплаканная женщина: получила извещение, что сын пропал без вести, не знает, как о нем молиться – здравии или об упокоении. Старец сказал ей:
- Немедленно поезжай в Новороссийск, а то опоздаешь.
Женщина прямо от старца поехала – и успела на похороны сына. Он был военным моряком. Его корабль затонул, и весь экипаж погиб. Сына этой женщины море вынесло к берегу. В день, когда она приехала, моряка, так и не опознав, собирались хоронить в братской могиле, поскольку никаких документов при нем не нашли. Вот мать и получила утешение, проводив свое чадо в последний путь. Ведь как важно для матери знать, где могила сына!
Мы уже упоминали о том, что, еще будучи духовником Александро-Невской Лавры, отец Серафим предсказал патриаршество архиепископу Хутынскому Алексию (Симанскому). В 1944 году, когда сняли блокаду, владыка Алексий, бывший тогда митрополитом Ленинградским, навестил старца в Вырице. Вот как это происходило.
Однажды отец Серафим, обращаясь к своим близким, сказал:
- Сейчас к нам приедет митрополит.
Матушка Серафима, услышав эти слова, улыбнулась про себя, решив, что это невозможно. Очевидец вспоминает: «Раздался стук в дверь, вошли иподиаконы митрополита Лениградского Алексия, сказавшие, что к старцу приехал владыка Алексий. Вслед за ними в келью батюшки вошел митрополит Алексий и опустился на колени перед лежащим на одре старцем. Батюшка сложил руки, прося благословения, владыка благословил, после чего батюшка поцеловал его руку. Тогда владыка, оставаясь стоять на коленях, сам поцеловал руку старца.
Отец Серафим попросил митрополита встать, сказав, что сам должен стоять на коленях перед Первосвятителем Московским:
- Вы будете Первосвятителем Московским в течение двадцати пяти лет, как ваш небесный покровитель.
Владыка начал объяснять, что это вряд ли возможно, судя по существующему положению дел. Старец сказал:
- Сталин пришлет вызов, и вас изберут Патриархом.
Так и случилось, как предсказал батюшка. Всю свою жизнь Патриарх с особым благоговением чтил память дивного старца».
...Еще полыхала война, а старец уже размышлял о мирной жизни, давал советы: как устраиваться, что делать после войны. Говорил он о преобразованиях в стране, о восстановлении храмов, монастырей, о возрождении Святого Православия.
В 1945 году скончалась супруга старца, схимонахиня Серафима, разделившая с ним все тяготы и радости жизни в Вырице. Погребли ее рядом с вырицким Казанским храмом. Батюшка сказал тогда:
- Вот здесь и я буду рядышком с ней лежать.
Летом того же года настоятелем вырицкого храма в честь Казанской иконы Божией Матери назначили протоиерея Алексия Кабардина. Монахиня Таисия вспоминает:
«С 1945 года в Казанском храме служил отец Алексий Кибардин, которому было в то время шестьдесят три года. Красивый, статный, в митре, это был мудрый пастырь, молитвенник, прямо как святой. Когда отец Серафим взял особый подвиг поста, отец Алексий часто приходил к нему в дом и причащал».
Отец Алексий служил священником, а затем и настоятелем Феодоровского Государева собора в Царском Селе. Его встреча со старцем состоялась после революции, когда отец Алексий пришел к нему в Лавру за советом, как поступить – уехать за границу или остаться в России. Старец ответил:
- Никуда не нужно ездить, оставайся. Ты здесь будешь нужен.
Отец Алексий принял слова старца как волю Божию о своей судьбе и остался на родине. С 1930 по 1934 год отец Алексий был в лагере строгого режима. После освобождения служил священником в Ленинградской области. И вот новая встреча со старцем Серафимом. Тогда началось их духовное общение: они исповедовались друг у друга, служили вместе, часто встречались, беседовали. Отец Алексий проводил старца в жизнь вечную, будучи рядом с ним до последнего мгновения его жизни.
После войны в доме на Майском проспекте отец Серафим принимал огромное количество людей. Старец очень ослабел и редко уже вставал с постели, но поток приходящих не уменьшался.
К нему шли жители Вырицы и ее окрестностей, шли ленинградцы, только что пережившие ужасы блокады, несли свои горести, беды, вопросы: и всех он принимал, сколько бы народа ни приходило. Возле его дома всегда можно было видеть людей, ожидающих своей очереди.
Особенно много спрашивали о судьбе пропавших без вести родных. Старец отвечал, прозревая судьбу человека: «Молись как за живого», или «Молись о упокоении». Одной женщине на подобный вопрос ответил:
- Да откуда я знаю, на каком паровике он сейчас приедет, вот уже на какой-то садится в Ленинграде. Точно не знаю: на этом или на следующем.
Как оказалось, ее сын в это время возвращался в Вырицу.
...Пришла к старцу духовная дочь и спросила о судьбе мужа, от которого не было никаких вестей. Старец ответил:
- Жив твой Николушка и домой скоро придет, только очень уж у него головушка будет болеть.
И точно – вернулся Николушка с раной в голове.
Вспоминает Любовь Николаевна С.
«В конце войны я получила извещение о гибели мужа. У меня было двое детей, и немалых трудов стоило поднимать их в то время. Я никак не могла поверить, что осталась одна. Хотелось думать, что это ошибка, и муж все-таки вернется. В 1947 году мы поехали к отцу Серафиму с одной моей знакомой, у которой муж пропал без вести. Первой заговорила моя спутница:
- Батюшка! Мой муж погиб, хочу еще раз выйти замуж.
Отец Серафим покачал головой и шутливо погрозил ей пальцем:
Поселок Вырица. Дом №41 на Майском проспекте, в котором жил старец Серафим после 1945 г. (современный вид, ныне дом №39)
- Я тебе выйду! Твой жив! Вот вернется – будет тебе баня.
Мне же старец велел сесть к нему поближе. Ни о чем не спрашивая, он сразу сказал:
- Вот ты не веришь, а твой муж погиб. Тебе надлежит выйти замуж, ведь ухаживает за тобой хороший человек!»
Старец благословлял своих духовных чад строить гостиницы, то есть дома для приезжающих к нему за советом и молитвой. Как правило, стройку начинали, не имея ни денег, ни материалов, но после благословения батюшки все неожиданно появлялось. И действительно, построили несколько домов. Старец направлял туда приезжавших.
После войны многим было негде жить. Годами не могли люди устроиться с жильем. Приходили к отцу Серафиму, со слезами просили о помощи. Благословит батюшка пришедших, приласкает, и вскоре люди получали жилье.
Одна женщина вернулась в Ленинград с детьми после эвакуации, а комната ее занята. Стала судиться. Жить негде, скиталась по квартирам. От переживаний заболела так, что не могла встать с постели. Все хотела к старцу поехать, а сил нет. Попросила знакомую спросить у батюшки, что делать, может, отступиться. Старец передал:
- Пусть судится, комната ее будет.
И, правда, вернули комнату – после седьмого разбирательства в суде.
Другая женщина по имени Анна пережила Ленинградскую блокаду в чужой квартире, сохранив ее и все находившиеся в ней вещи. Когда в 1946 году хозяева квартиры вернулись, она осталась без жилья и без прописки. Обращалась в разные инстанции писала заявления, и всюду отказали, отчего пришла в полное отчаяние. Кто-то посоветовал ей съездить в Вырицу к старцу Серафиму. Анна поехала к батюшке, который сказал ей кратко:
- Будет у тебя и прописка, и комната, не отчаивайся.
Буквально на следующий день Анну вызвали в домоуправление и предложили прописку и комнату в том же доме: в одной из квартир жили больные старые люди, нуждавшиеся в уходе. Управдом и паспортистка порекомендовали Анну как добросовестного и надежного человека, сохранившего чужую квартиру. Анну прописали и дали комнату «по уходу за больными и одинокими людьми».
...Пришла к батюшке бывшая фронтовичка, которая пожаловалась, что, находясь на фронте, потеряла жилплощадь, а сейчас не может найти и подходящую работу. Старец ответил:
- Об этих мелочах переживать надо меньше всего. Все у тебя будет. Только Бога не забывай.
И действительно, скоро и работа нашлась и квартиру она получила.
...Жительница Ленинграда во время войны попала в немецкий плен, а затем работала в Германии у хозяев. Вернулась на родину в 1946 году. Дом, в котором она жила в городе, разбомбило, но в Вырице сохранился родительский дом, где жили ее родственники. Однако власти никак не хотели прописать ее в Вырице. Без прописки она не могла устроиться на работу и получать продовольственные карточки. Пришла она к старцу Серафиму с вопросом, что делать. Батюшка ответил:
- Встань на колени и помолись от всего сердца Божией Матери.
После молитвы батюшка сказал:
- Теперь станешь коренной жительницей, а работать будешь с деточками.
На следующий день она поехала в Управление внутренних дел, подала заявление, которое тут же подписали – так она получила прописку, и тут же ее направили работать в детский оздоровительный лагерь в Вырице.
Старец духом прозревал, кто к нему идет, часто называл имена тех, кто собирался к нему – и вправду они приходили.
...Один молодой мужчина совершенно спился, все таскал из дома. Жена не выдержала такой жизни и ушла с ребенком. Друг его узнал, что в Вырице живет старый монах, который лечит алкоголиков, и начал уговаривать поехать: может быть, старец поможет исцелиться. Тот долго отказывался, но, наконец, поддался уговорам. Взяли билеты, доехали до Ленинграда. Когда прибыли на Витебский вокзал, друг этого пьяницы пошел в кассу за билетом, но пока стоял в очереди, его подопечный пошел в туалет и предложил кому-то за четвертинку свою одежду: отдал рубашку, нижнее белье, остался в одной фуфайке и брюках. Четвертинку выпил тут же. Друг разыскал его, но никак не мог понять, когда и где тот успел выпить. Сели в поезд, поехали.
Пришли к дому старца, вступили в сени, а батюшка в это время объяснял притчу об овце, которую пастырь идет разыскивать. Пьяница сказал:
- Куда ты меня привел, здесь людей нет, все какие-то овцы.
Пьяные часто становятся развязными, словоохотливыми, и враг дает им способность язвительно и насмешливо говорить и издеваться над святыней. Он стал упираться у двери:
- Ни за что не войду сюда, нечего мне тут делать.
И вдруг услышал голос старца:
- Сергей, иди сюда.
У него хмель вышибло, и он спросил у друга:
- Откуда он меня знает?
А старец снова громко позвал:
- Сергей, который приехал ко мне с другом, заходи.
Сергей вошел, увидел множество народа. Старец сказал:
- Вот видите, дорогие братья и сестры, этого человека оставили мать и жена. Он дошел до ужасного состояния. Он только что на вокзале отдал за бутылку свое белье и рубашку и явился сюда в одной фуфайке. Люди оставили его, но не оставил его Бог, Он послал друга, который привез его сюда с надеждой на нашу помощь. Господь помог ему, потому что за него молились. Сейчас внутри этого человека идет страшная борьба – злой дух, вошедший в него, хочет, чтобы он ударил меня, ударил своего друга, чтобы он убежал отсюда, и его очень трудно удержать. Злому духу здесь очень плохо, ненавистно, здесь молятся, здесь святыни. И вот, дорогие мои, сейчас только от нас зависит, куда пойдет и кем станет этот несчастный человек. Давайте все вместе помолимся Господу и Божней Матери, чтобы Они помогли этому человеку.
Все, кто был в келье, встали на колени и вместе со старцем стали молиться, некоторые даже заплакали. И вдруг этот пьяница упал на пол и начал биться, сотрясаемый рыданиями. Долго он лежал и плакал, а народ молился.
Наконец, старец сказал:
- Он не будет больше пить, он хотел наложить на себя руки, но не сделал этого, потому что за него молились. Молитва ограждает и отражает страшные внушения темной силы. И особенно сильна молитва близких. Молитва матери, молитва друга – она имеет великую силу.
Сергей до конца жизни не брал в рот спиртного, стал глубоко верующим и духовным сыном старца.
Многие исцелялись по молитвам старца от тяжелых болезней. Когда кто-нибудь сильно болел, старец советовал принимать по столовой ложке освященной воды через каждый час. Говорил, что сильней лекарства нет, чем освященные вода и масло.
После совершения таинства елеосвящения, молебнов или других треб отец Серафим устраивал общие трапезы. Перед трапезой он преломлял хлеб и раздавал всем, благословляя при этом, и давал каждому по три кусочка сахара. Часто батюшка давал болящим просфору – и люди исцелялись от болезней.
Батюшка говорил: «Как часто мы болеем из-за того, что не молимся за трапезой, не призываем Божие благословение на пищу. Раньше все делали с молитвой на устах: пахали – молились, сеяли – молились, собирали урожай – молились. Сейчас мы не ведаем, какие люди готовили то, что мы вкушаем. Ведь часто еда приготовлена с хульными словами, руганью, проклятиями. Поэтому обязательно нужно окроплять трапезу Иорданской (крещенской) водой – она все освящает, и можно не смущаясь вкушать то, что приготовлено.
Иеросхимонах Серафим в своей келье. Вырица.
Все, что мы вкушаем, - это жертва любви Божией к нам, людям; через пищу вся природа и ангельский мир служат человеку. Поэтому перед трапезой нужно особенно усердно помолиться. Прежде всего мы призываем благословение Отца Небесного, читая молитву «Отче наш». А там, где Господь, там и Божия Матерь, там и Ангелы, поэтому поем: «Богородице Дево, радуйся...» и тропарь Ангельским Силам: «Небесных воинств Архистратизи...» Недаром мы говорим: «Ангела за трапезой» - и воистину Ангелы с нами за трапезой, когда мы с молитвой и благодарением вкушаем пищу. А там, где Ангелы, там и все святые. Поэтому мы поем тропарь святителю Николаю, призывая вместе с ним благословение всех святых на нашу трапезу».
Так и молились всегда перед едой у батюшки, и он благословлял своих духовных чад неукоснительно соблюдать это молитвенное правило.
...Пришла как-то к старцу слепая женщина и спросила:
- Могу ли я исцелиться?
- Привяжи на ночь к глазам артос и прочти перед сном три раза: «Верую».
Она так и сделала и, проснувшись утром, прозрела. * Следует заметить, что когда другая слепая женщина, услышав об этом случае, пыталась без благословения сделать то же, исцеления она не получила.
...Жила в Вырице женщина, у которой дочь от рождения была немой, а мать не могла ходить без костылей. Пришла она с дочкой к старцу, который сказал ей:
- Господь поможет тебе, молись! Твоя материнская молитва должна помочь дочери.
Она встала на колени и долго молилась пред иконами в келье старца. Наконец, батюшка сказал:
- Вставай, Господь услышал твою молитву. Пусть девочка подойдет ко мне. Старец покрыл голову ребенка епитрахилью, помолился, и с того момента девочка заговорила. А вскоре и мать этой женщины, с трудом добравшаяся до кельи батюшки на костылях, возвратилась домой на своих ногах, забыв о болезни.
...Привезли к старцу девочку, умирающую от дизентерии. Батюшка помолился, причастил больную, и в тот же день девочка исцелилась.
...Одна женщина заболела. Врачи поставили страшный диагноз – саркома. Старец благословил ложиться на операцию. После операции, сделанной в Военно-медицинской академии, женщина, лежа на кровати, увидела: дверь открылась, вошел отец Серафим и спросил с улыбкой:
- Все хорошо, жива?
Соседки по палате ничего не видели. Скоро она стала выздоравливать. Профессор академии не раз показывал больную разным комиссиям, все смотрели и изумлялись, ибо болезнь считалась неизлечимой.
...Жили в Ленинграде муж и жена – врачи. Он – профессор, она – доцент, начальник глазного госпиталя, прекрасный врач, многим вернула зрение. Все годы Великой Отечественной войны были вместе на фронте. Муж очень хотел иметь детей, а она – нет, сделала 18 абортов. В конце концов муж оставил ее, нашел другую женщину.
Возвратившись с фронта в Ленинград, она никак не могла устроиться ни на работу, ни с жильем: квартира записана на мужа, а без прописки не берут никуда на работу. Оказалась буквально на улице без средств к существованию. Как член партии ходила горком, но и там не помогли. Тогда она решила покончить с собой.
Идя в мрачном настроении по улице, она неожиданно встретила знакомую фронтовичку. Та с участием расспросила ее о жизни и, узнав о постигших несчастьях, сказала, что в Вырице живет старик, который многим помогает и открывает будущее.
Подумав, что это какой-то гадатель, врач решила поехать, так как терять все равно было нечего. В Вырице она нашла дом старца, там ее спросили:
- Вы к батюшке?
Она возмутилась:
- К какому батюшке! Не хватало только мне еще к попу обращаться, - и выбежала вон. На улице по непонятной причине у нее отнялись ноги, она опустилась на обочину дороги и заплакала. Самыми последними словами ругала она мысленно мужа, партию, знакомую, пославшую ее к какому-то попу, но встать не могла: ноги не держали.
Вышла из дома женщина и сказала:
- Вас зовет батюшка.
Она категорически отказалась идти. Женщина подошла вторично и сказала:
- Ваше имя Н., вы врач-окулист, только что приехали из Германии, вас зовет батюшка.
Неожиданно для себя она встала и, как бы против своей воли, пошла в дом.
В келье она увидела старого монаха в схиме, лежащего на кровати. Тот ей сказал прямо, что во всех бедах виновата сама, убив своих детей. Поняв, что старцу открыта вся ее жизнь, она с плачем упала перед ним на колени. Он тут же утешил ее:
- Поезжай в Смольный, тебя назначат заведующей клиникой в Петергофе, дадут комнату. Потом станешь опекуном одной пациентки и переедешь к ней в Ленинград. Будешь приезжать ко мне, а потом и на могилку будешь ездить.
- Что за сказки он говорит, - подумала Н.
- Я не сказки говорю, но все, что сказано, сбудется, - ответил старец на ее мысли.
Действительно, в Смольном ей дали назначение на работу в клинику Петергофа, и комнату там же, а впоследствии она перебралась в Ленинград, дожила до глубокой старости, стала очень верующей и до конца дней своих ездила на могилку старца в Вырицу.
Вспоминают такой случай. Однажды воры забрались в дом, где жил батюшка. Разбили окно в кухне, но попасть в келью старца не смогли. Не сумели они найти вход и в келью матушки Серафимы. Так и ушли, несолоно хлебавши.
Многие из тех, кто бывал у старца, вспоминают, что возле дома, где он жил, чувствовался необыкновенный аромат, воздух был особенным, и всякий приходящий к батюшке ощущал благодать, наполнявшую само пространство вокруг дома.
Наступила весна 1949 года. Старец сильно болел. Чада его молились об исцелении духовного отца, говорили, что очень жалко расставаться с батюшкой. Отец Серафим на это отвечал:
- Неужели вы думаете, что Господь не услышит? Да если я протяну руки к Нему, Он сразу исцелит. Но не как я хочу – буди, Отче, воля Твоя, а не моя отныне и вовеки. Пусть любые болезни посетят – да будет воля Твоя!
Старец очень ослабел, совсем не вставал с постели, но требовал, чтобы к нему пропускали всех приходящих. Те, кто ухаживали за ним, жалели батюшку и не впускали людей. Но он духом знал, кто и зачем приходил; заставлял возвращать тех, кого не пропустили. Бывало, снимали людей прямо с поезда и возвращали: так старец требовал.
Незадолго до кончины отец Серафим спал, не просыпаясь, двенадцать суток подряд. Приходивший к нему врач следил за работой сердца, все эти дни пульс едва прослушивался. Когда батюшка проснулся, то сказал, обращаясь к матушке Серафиме:
- Я побывал во многих странах. Лучше своей страны не нашел и лучше нашей веры не видел, говори всем, чтобы никто не отступал от Православия.
Перед кончиной отцу Серафиму явилась Сама Пресвятая Богородица. Было это ночью. Старец знал, Кто его навестит, и сказал женщинам, ухаживавшим за ним:
- Зажгите все лампады.
Божия Матерь явилась старцу у березы под окном кельи его. Отец Серафим сказал, чтобы эту березу ни в коем случае не срубали.
За две недели до кончины своей старец объявил отцу Алексию Кибардину, что Божия Матерь велела причащать его ежедневно. Отец Алексий Рассказывал: «Я каждую ночь причащал старца по его слову. И вот однажды я проспал, не услышав звонка будильника. Проснувшись в четыре часа ночи (а причащал я его обычно в два часа), я надел дароносицу и в буквальном смысле слова побежал к старцу. Когда вошел в дом, а затем в келью, старец лежал необыкновенно сияющий. Я извинился, что проспал, на что отец Серафим ответил:
- Батюшка, не беспокойтесь, меня уже ангел причастили.
Глядя на его лицо, я понял, что это истинно так».
Старец просил отца Алексия съездить в Москву и передать Патриарху Алексию I, что убогий Серафим через две недели отойдет ко Господу и чтобы из семинарии и Духовной Академии приехали попрощаться с ним. Старец передал земной поклон и просил святых молитв Патриарха о нем. Как рассказывал отец Алексий Кибардин, когда он передал Святейшему слова старца и земно поклонился, Патриарх, ничего не отвечая, обратился к иконам, сделал три земных поклона с крестным знамением. Потом повернулся, по лицу его текли слезы. Он тихо произнес:
- Я уже четыре года Патриарх. Я стал Патриархом по его молитвам. И мне осталось служить еще 21 год. Так сказал этот святой старец. Передайте ему от меня, что я прошу его святых молитв. * Святейший Патриарх Алексий I совершил последнее богослужение в 25-летие своего Патриаршества, вскоре после чего (17 апреля 1970 г.) отошел ко Господу.
В день кончины батюшка сказал:
- Сегодня принять никого не могу. Буду молиться.
Вечером пригласил в свою келью близких, благословил каждого иконкой преподобного Серафима Саровского. Зажгли лампады, все встали на колени. Начали читать акафисты Пресвятой Богородице, святителю Николаю, преподобному Серафиму Саровскому.
Послали за настоятелем Казанского храма отцом Алексием Кибардиным. По воспоминаниям очевидцев, он плакал во время последней исповеди старца. После причащения отец Серафим постоянно справлялся, который час. Наконец, благословил келейницу матушку Серафиму:
Иеросхимонах Серафим Вырица.
- Читай отходную.
В последний раз спросил, сколько времени. Было около двух часов ночи.
- Вот и все.
Перекрестился в последний раз:
- Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Спаси, Господи, и помилуй весь мир.
И опустил руки на грудь.
Скончался старец ночью 3 апреля 1949 года в доме на Майском проспекте. После его кончины в Вырице целую неделю чувствовалось благоухание.
Священник Иоанн Миронов вспоминает: «В день кончины – 3 апреля 1949 года батюшка Серафим чудесным образом позвал меня к себе. Накануне передал через отца Григория Селиванова: «Пусть Ваня приедет», - и точно назвал дату. Я и отправился 3 апреля самым ранним поездом... О кончине праведника в этот час знали только самые близкие. Отец Алексий Кибардин начал первую панихиду. Я удостоился молиться вместе с ним. Когда переносили батюшку с кровати на стол, казалось, одну мантию несем – такой невесомый он был».
В первый день после кончины отца Серафима одна из женщин, пришедших попрощаться со старцем, подвела ко гробу свою слепую дочку и сказала:
- Поцелуй дедушке руку.
Девочка поцеловала руку, и тут же прозрела.
Три дня шел ко гробу непрерывный поток людей. Святейший Патриарх Алексий I дал распоряжение митрополиту Ленинградскому Григорию, чтобы в семинарии и Академии после кончины старца на три дня отменили занятия. Гроб для погребения старца прислал митрополит Григорий (Чуков).
Все богослужебные предметы и книги отец Серафим завещал отцу Алексию Кибардину, чудотворную икону Спасителя послал Патриарху Алексию I, другие иконы подарил Казанскому храму в Вырице. Там они хранятся и сегодня: образ Тихвинской иконы Божией Матери, иконы преподобного Серафима Саровского и великомученика Пантелеймона.
Отпевали отца Серафима накануне праздника Благовещения в вырицкой Казанской церкви. Тогда до Вырицы ходил паровик с перерывами в два часа. На дорогу уходило почти три часа. В день отпевания и погребения старца утренний паровик не смог увезти всех желающих, в вагоны невозможно было войти более ни одному человеку. Толпа буквально атаковала начальника вокзала:
- Следующий поезд ждать два часа, дайте нам срочно дополнительный поезд!
На вопрос о причине такой срочности люди отвечали:
- В Вырице великий отец Серафим скончался, опоздаем на погребение.
Но все же и не опоздавших было великое множество. Приехало много духовенства и учащихся духовных школ. Среди них был и будущий Святейший Патриарх Алексий II, учившийся тогда в Ленинградской духовной семинарии. Во время отпевания и погребения тысячи людей стояли вокруг Казанского храма и на соседних улицах. Пел хор Духовной Академии и семинарии.
Елена С. вспоминает: «Во время похорон впереди гроба несли батюшкин образ преподобного Серафима Саровского с мощами. Хоронили 6 апреля – несколько дней гроб с телом усопшего праведника находился в храме; священники служили панихиды, народ молился. Я несколько раз подходила попрощаться с батюшкой. И что удивительно: рука у него была теплая, мягкая, словно у живого. У меня до сих пор хранятся крестик и цветочки, которые я прикладывала к его руке. Народу было так много, что его верной келейнице матушке Серафиме даже сломали в давке ребра, о чем он предупредил ее заранее, сказав:
- Во время моего погребения берегите ребрышки...»
Похоронили старца Серафима на маленьком кладбище рядом с Казанским храмом. Кто побывает на его могиле, уже никогда этого не забудет. Много собралось в Вырице великих подвижников, освятивших своей молитвой эту землю, недаром стала Вырица местом паломничества, да и сам батюшка сказал, что Вырица будет нашим северным Иерусалимом.
Рядом с могилой старца Серафима погребены и другие подвижники, его сомолитвенники: схимонахиня Серафима – его супруга; Фаина Сергеевна Кибардина – супруга протоиерея Алексия Кибардина, о котором мы вспомним еще в нашем повествовании; иеросхимонах Антоний – прозорливец, был духовником женского монастыря в Вырице; монахиня Иоанна – подвижница и старица из Новодевичьего монастыря Петербурга; Григорий – благочестивый верующий, бывший старостой Казанского храма.
Через всю жизнь пронес отец Серафим любовь к своему небесному покровителю – преподобному Серафиму Саровскому. Недаром в келье батюшки была икона преподобного с частичкой его мощей.
Келейница старца, схимонахиня Серафима * После кончины старца она (по его благословению) ушла в Пюхтицкий монастырь, где и закончила свой жизненный путь. (Анна Павловна Морозова), написала в день кончины батюшки стих:
Ушел родной,
Ушел всеми любимый.
Ушел с последнею молитвой на устах.
Но не тоскуй,
Не падай духом в скорби.
Он за тебя помолится и там, на Небесах...
3 апреля 1949 г.
Многим духовным чадам старец завещал приходить к нему на могилу во всех бедах, скорбях, болезнях и беседовать с ним как с живым.
...Родственники отца Серафима после смерти старца оказались в очень бедственном материальном положении. Пришли помолиться на могилу старца, и им было послано видение самого отца Серафима, который сказал, что всегда молитвенно пребывает с ними и поможет им через другого человека.
На следующий день после этого чудесного явления они получили телеграмму из Москвы от митрополита Крутицкого и Коломенского Николая с такими словами: «Высылаю деньги на ваши нужды и жду вашего приезда, чтобы оказать и другую посильную помощь...» Подписано было: «Ваш Дедушка».
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
