За это подаяние, думаю, воздал ему Господь Бог и на этом свете сторицею, удостоив его Рязанской и Муромской митрополии в тот самый год, когда преставился святейший Никон, то есть спустя семь лет.
Но вернемся к нашему повествованию. Прочие, кто был с блаженным Никоном, сильно страдали от зимней стужи и морозов. Однажды ночью, когда сани ехали с великой быстротой, ибо в них были запряжены лошади из царской конюшни, от скорой езды блаженного Никона вывалили к некоему дереву, при чем он так ударился головой, что она едва не отлетела; и от того ударения святейший патриарх немало пострадал.
Когда они подъезжали к Угличу, блаженный Никон сжалился над бывшими с ним учениками и послал в город купить им теплой одежды. Узнав о том, полковник Аггей с угрозою запретил посланным идти в город. Но когда святейший патриарх с сопровождавшими его приблизились к Угличу, горожане вышли навстречу, неся все необходимое. Аггей же приказал их немилосердно отгонять, при чем многие претерпели побои. Так сани промчались мимо города, и никто даже близко не смог подойти. В пятнадцати поприщах от Углича на пути лежало село, в котором был базар; тогда приставник послал туда воинов, и по его приказанию всех разогнали. Так они ехали до Мологи, и в те села или деревни, где им случалось останавливаться на ночлег или кормить коней, приставник посылал стрельцов, и они очищали от людей двор и всех выгоняли из дому.
Однажды ночевали в некоей деревне, в доме, откуда выгнали обитателей; однако хозяйка, весьма престарелая женщина, утаилась от стрельцов и спряталась в укромном месте, иначе говоря, в подполе. Когда святейший остался один с несколькими учениками, оная вдовица тотчас вышла из своего укрытия и просила указать ей блаженного Никона. Припав к нему со слезами и испуская жалостные вопли, она воскликнула: «Куда ты идешь, пастырь словесных овец, оставляя свое стадо на расхищение?» - и изрекла иные горестные слова, а также поведала, что минувшей ночью ей явился во сне некий благообразный муж и сказал: «Жено, вот раб мой патриарх Никон послан в заточение и едет в великом утеснении и скудости, ты же помоги ему, чем можешь». Женщина с клятвой утверждала, что говорит истину, и вручила святейшему Никону двадцать рублей серебром и теплую одежду. Когда рано утром они отправились в путь, вдовица, пролив много слез, снова спряталась в укромное место, где и сидела, пока сани не отъехали.
Затем останавливались в слободе, называемой Молога, и ночевали там. Неподалеку от этой Мологи был приписной монастырь святейшего патриарха Никона, именуемый Афанасиевский, но полковник по своему лютому рвению не допустил, чтобы блаженный Никон пребывал в своем монастыре. Когда утром, снова пустившись в путь, они проезжали мимо монастырских ворот, строитель той обители по имени Сергий Прокопиев, ученик блаженного Никона, вышел ему навстречу с монастырскими насельниками. Немилосердный приставник всех разогнал с яростью и злобными угрозами, и так они промчались мимо монастыря и вскоре уже были близ реки Шексны. Ночью также ехали с большой скоростию и по случайности или нарочно, Бог весть, налетели на некий торчащий острый кол; гнали так сильно, что сани, в которых был святейший патриарх, пробило насквозь, также и постланный в них войлок, и столь больно ударило блаженного Никона, что он остался едва жив, а оный кол, нанеся ему великую рану, переломился. Стоявший на запятках человек, проявив участие к святейшему Никону, взял переломившийся кол и тайком положил его в сани. Так они и доехали до назначенного места, то есть до Ферапонтова монастыря.
Когда они еще были в дороге, приставник послал к игумену Афанасию с братией возвестить им, что по указу царского величества в обитель везут монаха Никона и чтобы приготовили ему кельи. Поглядев на вестников, нагрянувших в монастырь с оружием, и выслушав их, игумен с братией пришли в ужас.
Незадолго до того в обители был пожар и все постройки, кроме двух больничных келий, сгорели. Блаженного Никона привезли в монастырь затемно; встречал его один игумен, никого из братии по приказанию приставника не было, и так святейший вошел в приготовленные для него больничные кельи, до того смрадные и закоптелые, что и сказать неудобно. Святейший Никон, видя себя в таковых несчастных обстоятельствах, за все благодарил Бога, находя утешение в Священном Писании; рана же, полученная им в дороге, причиняла ему сильные страдания.
На следующий день упомянутый приставник Аггей, печерский архимандрит Иосиф и игумен с келарем велели известить блаженного Никона, что по указу царского величества они пришли сказать о некоем деле. Святейший, изнемогая от болезни, велел передать, что ему невозможно с ними видеться, и просил узнать, по какому делу они явились. Они же требовали, чтобы Никон шел в церковь для государева дела. Святейший патриарх снова ответил, что не может, и спрашивал, зачем и с каким повелением они пришли. Те ответили, что по указу царского величества и по благословению святейших вселенских патриархов и всего освященного собора велено взять у него, монаха Никона, архиерейскую мантию и посох. Блаженный Никон нимало не усомнился в их словах и тотчас повелел отдать просимое, при чем изрек многое приличное сему от Божественного писания. Архимандрит Иосиф, присланный со святейшим, отвез мантию и посох в Москву.
Блаженный Никон питался от братской трапезы; по указу царского величества приставник Аггей Шепелев должен был готовить ему еду из царских припасов, но Никон той пищи не желал. Его приставник много о сем беспокоился и просил блаженного Никона принять царскую милость, однако блаженный противился, говоря: «Умру, а того не сделаю». И так приставник Шепелев пробыл в обители месяц или больше.
Блаженный Никон, изнемогая от притеснений и заточения, написал несколько слов в Воскресенскую обитель к строителю старцу Сергию с увещанием, чтобы иноки просили благочестивейшего царя, да позволит после смерти блаженного Никона погрести его тело в построенном им Воскресенском монастыре, в Предтечевой церкви, под святой Голгофой, что и сбылось спустя пятнадцать лет, как о том ниже написано.
Потом по указу царского величества на смену приставнику Шепелеву был прислан некий дворянин Стефан Наумов Лаврентьев, а из духовенства бывший Новоспасский архимандрит Иосиф. Стефан был весьма жесток и немилостив к блаженному Никону; в кельях, где жил святейший, он тотчас повелел заделать окна железными решетками, а спереди оставил одни двери и к тем приставил крепкую стражу. У дверей и вокруг кельи стерегли с великой бдительностию и не только мимо кельи, но и близ монастыря не позволяли ходить, так что даже большую дорогу, что прежде шла вдоль монастырской ограды, провели в другом месте.
Блаженный Никон терпел большую нужду и утеснение, сам носил дрова, ходил на озеро за водой, готовил еду на всех бывших с ним - непрестанно трудился и никогда не роптал, но за все благодарил Бога. К службам он ходил особо от всех в надвратную церковь, где служили приехавшие с ним из Воскресенского монастыря священники и на ектениях поминали святейшего патриарха Никона; в церковь же он сам и его ученики ходили всегда под стражей. И так блаженный Никон проводил дни во всяком злострадании, благодаря Бога и молясь о творящих ему напасти: «Господи, не поставь им сего в грех».
Однажды к блаженному Никону пришел приставник Стефан и стал усердно просить, дабы святейший подал прощение и благословение царскому величеству и всему царскому дому. Выслушав, блаженный сказал ему: «Ты, Стефан, прилежно просишь нас дать царскому величеству и всему его дому благословение с прощением. Скажи, кто тебя научил и для чего ты это делаешь». Он ответил с клятвою, что получил писание из Москвы, повелевающее ему усердно о том просить. Блаженный Никон сказал: «Если это в самом деле так и не лживо и благочестивый царь перестанет понапрасну гневаться и мучить нас, то просьба твоя исполнится». И святейший патриарх написал благочестивому царю следующее - послание святейшего Никона патриарха к благочестивому царю:
«Великому государю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, и его благоверной царице и великой княгине Марии Ильиничне и благородным чадам благородному царевичу и великому князю Алексею Алексеевичу, благородному царевичу и великому князю Феодору Алексеевичу, благородному царевичу и великому князю Симеону Алексеевичу, благородному царевичу и великому князю Иоанну Алексеевичу, благородной царевне и великой княжне Ирине Михайловне, благородной царевне и великой княжне Анне Михайловне, благородной царевне и великой княжне Татиане Михайловне, благородной царевне и великой княжне Евдокии Алексеевне, благородной царевне и великой княжне Марфе Алексеевне, благородной царевне и великой княжне Софии Алексеевне, благородной царевне и великой княжне Екатерине Алексеевне, благородной царевне и великой княжне Марии Алексеевне, благородной царевне и великой княжне Феодосии Алексеевне.
Богомолец ваш смиренный Никон, милостию Божией патриарх, моля Бога, челом бью. В нынешнем 1667 году сентября в 7-й день приходил ко мне, вашему богомольцу, Стефан Наумов и говорил мне вашим государевым словом, что ему повелено усердно просить и молить о примирении, чтобы я, богомолец ваш, подал тебе, великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу, всея Великий и Малыя и Белыя России самодержцу, благословение и прощение, а ты, государь, своего богомольца пожалуешь милостью по своему государеву рассмотрению. И я, смиренный, тебя, великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, и благочестивую государыню царицу и великую княгиню Марию Ильиничну, и благородных царевичей и благородных царевен благословляю и прощаю; а когда я, богомолец ваш, увижу ваши государевы очи, тогда я вас, государей, наипаче прощу и разрешу со святым молитвословием, как и Божественное Евангелие повествует о Господе нашем Иисусе Христе, и Деяния святых апостолов, творивших повсюду исцеления и прощение с возложением рук.
Смиренный Никон, милостью Божией патриарх, свидетельствую сие страхом Божиим и подписал своею рукою.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
