Именно в ближайшем столетии после Крещения Руси были заложены основы всей последующей христианской культуры древнерусского государства. Русь начала не только быстро вбирать в себя предшествующий опыт византийского и южнославянского искусства, литературы, музыки, - опыт, отныне родственный ей по самому их православному духу, - но и творчески перерабатывать его в своих национальных культурных формах.
Уже в этот период необычайный размах приобрело строительство церквей и монастырей. Русский народ, исходя теперь из собственного религиозного опыта, стал осознавать их духовную и спасительную необходимость для каждого православного человека, для которого Церковь (и как конкретный храм, и, более того, как Божественный организм, как живое Тело Христово) всегда «есть земное небо», - по словам святителя Германа Константинопольского (святительствовал с 715 по 730 г.), где «живет и обращается небесный Бог. Она есть образ распятия, погребения и Воскресения Христова»Св. Герман Константинопольский. Сказание о Церкви и рассмотрение таинств. М., 1995. С. 43., тот «Божественный Дом, где совершается таинственное, животворящее жертвоприношение, где есть и внутреннее святилище, и священный вертеп, и гробница, и душеспасительная животворящая трапеза, где ты найдешь перлы Божественных догматов, коим учил Господь учеников Своих»Цит. по: Успенский Л.А. Символика храма // Журнал Московской Патриархии. 1958. № 1. С. 53..
В 989 г. князь Владимир приступил к сооружению в Киеве, на месте убийства варягов-христиан Феодора и Иоанна, соборного храма в честь Пресвятой Богородицы - так называемой Десятинной церкви. Повелев отчислять на содержание этого княжеского храма десятую часть своих доходов (откуда он и получил такое наименование), Владимир превратил его в поистине прекрасный «Дом Богородицы» (к сожалению, к XIX в. от него остались одни руины). Посвящение Десятинного храма непосредственно Самой Божией Матери должно было ясно свидетельствовать о том, что Русь отныне осознает себя землей, находящейся под покровительством Пресвятой Богородицы, Ее особым владением, или, как говорили в старину, уделом. Поэтому и неудивительно, что Десятинная Богородичная церковь являлась тогда главным храмом Русского государства.
В 1240 г., во время штурма Киева ордами Батыя, эта церковь стала одним из последних оплотов городской обороны и подверглась почти полному разрушению. От ее некогда роскошного интерьера сохранились лишь отдельные архитектурные фрагменты и детали декоративного убранства, найденные при археологических раскопках. Однако и они дают возможность представить, какое сильное впечатление должен был производить этот благоукрашенный храм на находившихся в нем людей.
Со временем сооружения Богородичной церкви совпало и начатое князем великое дело созидания отечественной православной культуры. Вскоре после крещения киевлян Владимир повелел «собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное»Повесть временных лет // ПЛДР. Начало русской литературы... С. 133.. Именно при Десятинной церкви и было устроено первое на Руси своего рода «училище книжности» для христианского просвещения юного поколения руссов, где также обучали художествам и искусству каллиграфии. По-видимому, здесь же были заложены первоосновы древнерусского летописания. Скорее всего, в кругу ученого клира храма составлялись и первые «жития» русских святых - княгини Ольги, первомучеников Феодора и Иоанна Варягов, а также «Слово о Крещении Руси». Сюда же, под своды Десятинной церкви, перенесли и святые нетленные останки - «мощи» равноапостольной Ольги.
Летопись также сообщает нам, что князь Владимир приказал тогда «рубить церкви (большинство первых храмов строились, или «рубились», из дерева. - Ю.М.) и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна (во второй половине XII в. здесь воздвигли уже каменный храм. - Ю.М.) ... и по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам»Повесть временных лет // ПЛДР. Начало русской литературы... С. 133..
В городских архитектурных ансамблях точно так же, как и в деревенских поселениях, православный храм отныне занял центральное место и тем самым значительно изменил внешний облик и выразил новый духовный смысл их существования. Крутые берега рек, где воздвигались города, и холмы, на которых еще недавно стояли языческие идолы, украсились сооружениями необыкновенной величавости и стройности. С появлением храма городская среда и сельская округа сразу же обретали центр духовного тяготения, столь необходимый для истинного понимания самого смысла существования мира: и окружающей природы, и христианского поселения в целом, и каждого отдельного человека.
Еще шире храмовое зодчество развернулось при святом благоверном князе Ярославе Мудром (ок. 978-1054), сыне князя Владимира.
Ярослав впервые придал Киеву черты подлинно христианского первопрестольного града. При нем в 1037 г. возводятся «Золотые ворота» столицы с Благовещенской церковью на них. Тогда же строятся и первые величественные городские соборы, освященные, по примеру главного константинопольского храма, во имя Святой Софии, Премудрости Божией; один из них заложили в 1037 г. в Киеве, другой вскоре, в 1045-1050 гг., воздвигли в Новгороде. Храмоздательством занимался и брат Ярослава - Мстислав (+ 1036). Он, в частности, построил Спасо-Преображенский собор в Чернигове (ок. 1036) и (вероятно, чуть ранее) не дошедший до нас собор в Тмутаракани.
Все эти сооружения, естественно, создавались на основе использования архитектурных традиций византийского (греческого и южнославянского) храмового зодчества. Так, черниговский Спасо-Преображенский храм относится к типу большого трехнефного собора с тремя алтарными апсидами и покрытием по полукруглым сводам - закомарам. Венчают его пять куполов, символизирующих Самого Главу Церкви - Христа в окружении четырех апостолов-евангелистов.
Исследования черниговского храма показали, что изначально он был одним из красивейших сооружений Киевской Руси. Хорошо освещенный интерьер его украшен мраморными колоннами, поддерживающими тройные аркады, отделяющие подкупольное пространство от боковых частей здания; пол был выстлан резными шиферными плитами, в свою очередь инкрустированными цветной смальтой, а стены и своды украшены росписью.
Еще прекраснее киевский собор Святой Софии. Это пятинефный крестовокупольный храм с пятью апсидами, с четко выделенным просторным «крестом» пересекающихся центральных нефов, с огромным 12-оконным куполом в центре, вокруг которого группируются 12 меньших куполов. В этом соборе (как, быть может, ни в одном другом храме Руси) зримо воплощен один из наиболее сложных аспектов понимания христианского православного храма как образа обоженного Космоса, объемлющего всю полноту Неба, рая, мира святых и мира земного, в их строго упорядоченной и глубоко осмысленной ценностной иерархичности (на что неоднократно указывали наши отечественные исследователи древнерусской архитектуры - М. Кудрявцев, Г. Мокеев и др.).
Характерно притом, что вместо одного полусферического купола - Неба, светоносного и как бы парящего над молящимися, создающего представление о предельной ясности, мощной простоте и открытости космического устройства всего тварного бытия, как это можно наблюдать в храме Святой Софии в Константинополе, - здесь, в русском одноименном, но уже многоглавом храме, византийскому архитектурному образу единого Неба противостоит, как не раз отмечали историки древнерусской архитектуры, идея Космоса, таинственного и сокровенного в своих метафизических основах.
Небо как Божественная тайна, приоткрывающая себя постепенно, ступень за ступенью; Небо, единое, но в множественности, в неисчерпаемости своих сфер и пространств, своих святых тайн; Небо, беспредельно умножающееся по мере вхождения человека в его области и, однако, недоступное для окончательного постижения, - таково сущностное наполнение архитектурной пластики киевской Софии. В качестве литературной параллели подобному пластическому образу архитектурного пространства собора можно привести слова из Евангелия от Иоанна: «В доме Отца Моего обителей много...»Ин. 14, 2.
Киевская София стала, по сути, собирательным образом всех русских местных соборов древнейшего периода, храмом, в котором уже в достаточной полноте проявились восточнославянские и даже, можно сказать, чисто русские национальные вкусы. В архитектуре этого собора нет ни структурной энергии роста, столь характерной для готики, ни массивной тяжести романского зодчества, ни идеи совершенного равновесия сил, как в античном храме. В архитектурном смысле это зодчество, так сказать, «небесного свода», сошедшего на землю и воплотившегося здесь в как бы подвешенных и свободно парящих сводах архитектурных, словно не имеющих собственного веса и какой-либо земной, материальной тяжести плоти.
Глубине мистических прозрений подобного рода архитектуры полностью соответствовала и литургическая красота церковного действа, блеск мозаичных росписей, богатство храмовой утвари, драгоценных сосудов и пышных облачений священства. Недаром один из католических епископов, Верещинский, даже в конце XVI столетия, когда собор Святой Софии в Киеве представлял собой частью живописные руины, писал: «Весьма многие согласны в том, что в целой Европе нет храмов, которые по драгоценности и изяществу украшений стояли бы выше константинопольского и киевского»Цит. по: Петров Н. Историко-топографические очерки древнего Киева. Киев, 1897. С. 59..
Актом Святого Крещения и совершившимся через него в самой народной душе переворотом был дан Киевской Руси мощнейший творческий импульс. «Труба апостольская, - писал в уже упоминавшемся «Слове о законе и благодати» святой митрополит Иларион, - и евангельский гром все грады огласили. Фимиам, возносимый к Богу, освятил воздух. Монастыри на горах воздвигли; черноризцы явились; мужи и жены, и малые и великие, - все люди заполнили святые церкви, восславили (Бога)…»Слова о законе и благодати митрополита Илариона / Пер. А. Белицкой // Богословские труды. Сб. 28. М., 1987. С. 323.
Не только в самом Киеве, но уже и в его окрестностях начинают воздвигаться многочисленные храмы с мозаиками и росписями; тот же Ярослав Мудрый, по словам Илариона, вскоре украшает новопостроенный им киевский Софийский собор «всякой красотой: златом и серебром, и каменьями дорогими, и сосудами священными - такую церковь дивную и славную среди всех соседних народов, что другой (такой) же не отыщется во всей полунощи земной, от востока до запада»Слова о законе и благодати митрополита Илариона / Пер. А. Белицкой // Богословские труды. Сб. 28. М., 1987. С. 325..
И дня строительства соборов, и для украшения их мозаиками и фресками на Русь приглашались византийские мастера, рядом с которыми трудились первые древнерусские зодчие и живописцы, быстро перенимавшие у своих учителей традиции высокого художественного стиля Византии. Об этом и поныне свидетельствуют великолепные мозаики и фрески киевского и стенная роспись новгородского Софийских соборов. Один из самых замечательных и самых почитаемых мозаичных образов киевской Софии - Богоматерь «Оранта» («Молящаяся»), или так называемая «Нерушимая Стена», - образ, на века ставший символом небесного покровительства Божией Матери, оказываемого Ею Святой Руси.
Ближе к середине XI в. Ярославом Мудрым были возведены храмы Свято-Георгиевского и Свято-Ирининского монастырей. Георгиевский храм Ярослав построил в честь своего небесного покровителя, святого великомученика Георгия Победоносца, чье имя он получил при крещении. Освятил храм митрополит Иларион 26 ноября (9 декабря) 1051 (?) г. День освящения стал затем особым днем повсеместного почитания на Руси великомученика Георгия (так называемый «Юрьев день», или «Георгий зимний», в отличие от еще одного дня церковного празднования того же святого, совершаемого 23 апреля (6 мая) в память его мученической кончины).
Вряд ли митрополит Иларион впадал в преувеличение, говоря о Киеве времен Ярослава как о граде, «блистающем величием», поскольку и западные хронисты отмечали его значительные по тем временам размеры и красоту. Например, Адам Бременский в середине XI в. называл Киев соперником Константинополя, а несколько ранее Титмар, епископ Мерзебургский, отмечал в своем описании русской столицы 400 церквей, 8 рынков и несметное количество жителей. Поистине тогда «не политическим захолустьем был Киев, а главным городом могущественной державы, едва ли не превышавшей по своему удельному весу любое из национально-государственных образований тогдашнего Запада и являвшего черты имперского размаха»Зайцев К.И. Киевская Русь. Шанхай, 1949. С. 105..
Значительное храмовое строительство продолжалось и во второй половине XI - начале XII в.: еще один Софийский собор возвели в Полоцке (вероятно, в 1050-х годах); в 1073-1078 гг. был сооружен величественный Успенский собор Киево-Печерского монастыря, а в 1108 г. начато строительство Михайловской церкви киевского Златоверхого монастыря. После разрушения большевиками в 1930-х годах Михайловского храма в музеях все же сохранились фрагменты его прекрасных мозаик - свидетели возникновения уже к XII в. собственного древнерусского художественного стиля в области стенной монументальной живописи.
Вообще искусству Древней Руси, ее церковной архитектуре и живописи в целом, конечно же, присущи черты, характерные для христианской культуры всего Православного Востока. Но есть в русском искусстве даже той ранней поры уже и свои отличия от византийского: оно более задушевно и мягко; не менее величественно, но без излишней горделивости, торжественно-прекрасно, но притом сдержанно-строго и чуждо какой-либо внешней красивости; устремлено к небесам, но в то же время укоренено в смиренномудрой христианской аскезе. Именно таким оно и явилось в XII столетии, став искусством национально-выраженным, во многом уже со своими собственными духовными и эстетическими мерками и даже со своим неповторимым художественным лицомСм., в частности, об этом периоде развития древнерусской художественней культуры и ее духовных основах: Малков Ю.Г. Тема иконопочитания в древнерусской литературе XI-XIII веков // Альфа и Омега... № 1(12). М., 1997. С. 317-335..
Великий первостроитель храмов Божиих, которыми повсеместно начала освящаться Русская земля, князь Ярослав не напрасно назывался в народе Мудрым. Для своей эпохи он был весьма образованным человеком, и его с полным правом можно считать также и первым просветителем Руси. При нем Киев стал одним из значительных культурных, торговых и политических центров Европы. Заботился Ярослав и о внутреннем гражданском устроении Киевской земли. Так, по преданию, им был создан первый на Руси сборник законов, основанный на чисто христианском понимании нравственности и юридической законности, тогда же названный «Русская Правда».
Однако особенно важной следует признать роль князя Ярослава в сохранении Православия на Руси при попытке папского Рима включить Русскую Церковь в ареал своего влияния, воспользовавшись для этого междоусобицей, возникшей между киевскими князьями, сыновьями Владимира.
Святополк Окаянный, убив Бориса и Глеба, не сумел избавиться от более опасного соперника - брата Ярослава, бывшего тогда новгородским князем. Между ними началась борьба не на жизнь, а на смерть. Но если Ярослава поддерживали новгородцы и наемные варяги, то Святополк обратился за помощью к своему тестю, польскому королю Болеславу Храброму, рассчитывая в первую очередь на поддержку римского католицизма. Поэтому, как верно замечает один из современных историков, «схватка между братьями имела большее значение, чем семейный раздор. Победа Святополка должна была привести к подчинению Руси Польше и установлению католического влияния»Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 43.. Однако историческим судьбам России суждено было совершаться не на западном, а на восточно-христианском, православном пути. В 1019 г. Ярослав победил своего брата, который и погиб во время позорного бегства: таким образом, Рим потерял одного из немногих своих относительно влиятельных приверженцев на Руси.
Особо значима роль Ярослава Мудрого в окончательном решении вопроса о юрисдикции Русской Церкви по отношению к Константинопольскому Патриархату. Так сказать, духовно признавая авторитет и первенствующее значение Вселенской Церкви Константинополя, Киев все эти годы, по-видимому, продолжал церковно-канонически (в правовом отношении) подчиняться Ахридской (Охридской) болгарской архиепископии. Однако сложившиеся новые политические условия требовали от Киевского князя и новых решений касательно юрисдикционного статуса Русской Церкви.
Как известно, архиепископу Ахридскому Иоанну, пришедшему на смену владыке Льву и также возглавившему Киевскую митрополию, пришлось пережить катастрофу полного разгрома Болгарии эпохи Царя Самуила (+ 1014) византийским Императором Василием. В результате этого поражения Ахридская (Охридская) архиепископия потеряла свою независимость - ей была оставлена только «тень автономии»Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. Т. 1. С. 164.. После смерти архиепископа Иоанна в 1037 г. Ахриду возглавил уже византиец-грек. Таким образом, Киев автоматически вслед за Охридом-Ахридой должен был перейти с тех пор в церковную зависимость от Константинополя.
По-видимому, именно поэтому князь Ярослав был вынужден заключить в 1037 г. особое соглашение с Византией, формально подтвердившее реально возникшее теперь юрисдикционное положение Русской Церкви: она окончательно признавалась епархией Константинопольского Патриархата с законной властью над нею Патриарха-грека, причем Киевский митрополит (фактически ставший церковным возглавителем всей Руси) мог получить законную хиротонию (поставление) только в Константинополе. С этих пор Вселенский Константинопольский Патриарх и стал назначать (так продолжалось в течение более трех столетий) митрополита Киевского и всея Руси, причем долгое время в основном исключительно из греков. Однако следует подчеркнуть, что после назначения и прибытия на Русь этот митрополит оказывался почти полностью автономным духовным правителемПоказательно, что Константинопольский Патриарх всегда посылал митрополиту Киевскому грамоты не с восковой печатью, как к прочим «обычным» окружным митрополитам, а со свинцовой - как к предстоятелям автокефальных, т.е., по сути, независимых Церквей..
Важной стороной относительно независимого существования Русской Церкви являлось и то, что епископы различных местных русских епархий ставились (в отличие от, так сказать, «патриаршего» митрополита) по одной лишь рекомендации Киевского князя и чаще всего из здешних же церковных деятелей. Поэтому большинство местных епископов были русскими. При Ярославе таких епархий насчитывалось десять, затем количество их несколько возросло.
Уже в том же 1037 г. в Киев наконец прибыл, вероятно, первый его греческий митрополит ФеопемптРяд зарубежных ученых (например, А. Поппэ, Л. Мюллер, иезуит Г. Подскальски), для которых характерен, пожалуй, излишне обостренный гиперкритицизм по отношению к древнерусским летописным источникам, предпочитают в основном не доверять изложенным в них фактам, стремясь их «демифологизировать» (вполне в духе давней протестантской «критической» тюбингенской школы XIX в.). В результате они выстраивают - в противовес русской церковно-исторической традиции - совершенно иной ряд начальных киевских митрополитов, а именно: греки - Феофилакт (988 - ранее 1018), Иоанн I (ранее 1018 - ок. 1030) и Феопемпт (ок. 1035-1040-е годы); русин Иларион (1051-1054); затем вновь греки - Ефрем (1054/55 - ок. 1065), Георгий (ок. 1065 - ок. 1075) и др. Существование же митрополитов Михаила и Леона (Леонтия) отрицается ими вовсе (см.: Подскальски Г. Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988-1237 гг.). СПб.: Византинороссика, 1996. С. 42-51, 446-451 и др.). Но, как известно, позитивистские «откровения» тюбингенских критицистов Священного Писания давно утратили свою кажущуюся остроту, явно не выдержав испытания временем. По-видимому, подобная же участь может ожидать и весьма шаткие построения современных «демифологизаторов» русской церковной истории ее начального периода., для которого Ярослав начал строить особую резиденцию при тогда же заложенном князем Софийском соборе. Само решение о его строительстве есть безусловно следствие официального признания Константинополем Киева столицей новой дочерней «Русской митрополии», где кафедральным храмом и духовным центром всей церковной жизни Руси и стал (в полном соответствии с давней греко-византийской традицией) собор Святой Софии наподобие константинопольского.
Наряду с улучшением отношений с Византией Ярослав стремился укреплять и связи (как торговые, так и культурные) Киева с Западом, заботясь о поддержании своего личного авторитета среди европейских царствующих домов. Неудивительно поэтому, что имя Ярослава было хорошо известно за рубежом. Породниться с ним почитали за честь многие европейские государи. Сам он был женат на шведской королевне Ингигерде (Ирине; впоследствии при монашеском постриге Анна), три его сына имели женами дочерей германских правителей и польского короля Мешко II, а дочери вышли замуж за французского, венгерского и норвежского королей; через четвертого сына он породнился и с византийским Императором Константином Мономахом.
Благодаря общей направленности деятельности Ярослава на развитие отечественной культуры при нем явно возросло не только значение собственно церковного искусства, но весьма быстро развивалось и книжное дело. В Киеве, при Софийском храме, князь основал (вероятно, уже в 1030-х годах) первую на Руси библиотеку, где переводились с греческого и переписывались византийские книги богослужебного, богословского и исторического характера. Начальные шаги делало и школьное образование: так, в Новгороде в это время обучалось около 300 детей.
Замечательный факт: уже словарь ранней киевской летописи насчитывает более 12 тысяч слов, и это при том, что менее столетия назад Русь, по-видимому, не имела собственно славянской развитой письменности вовсе, получив ее лишь с крещением!
Об особой любви князя Ярослава к христианской книге и значительных усилиях, прилагавшихся им для ее повсеместного распространения на Руси, в «Повести временных лет» (в записи под 1037 г.) говорится так: «... любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало: особенно же черноризцев, и книги любил, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением Божественным. Как если бы один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пишу неоскудеваюшую, так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, т.е. крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное. Велика ведь бывает польза от учения книжного... Это ведь реки, напояющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина...»Повесть временных лет // ПЛДР. Начало русской литературы... С. 167.
Развитие древнерусской книжности привело и к необходимости для местных переписчиков освоить особую разновидность средневекового художественного творчества - искусство каллиграфии, или книгописания и книжной миниатюры. Великолепными образцами творчества киевских каллиграфов могут служить иллюстрации к знаменитому Остромирову Евангелию (1056-1057), к так называемой Трирской Псалтири (1078-1087) и к «Изборнику» (1073), написанному для сына Ярослава Мудрого, князя Святослава, также отличавшегося особым книголюбием. Это - драгоценнейшие по значению и красоте памятники книжной культуры XI в., т.е. самого раннего периода, от которого сохранились всего около полусотни рукописей, а из них только семь древнерусских книг имеют точные даты создания.
«Изборник» написан дьяком Иоанном и вторым писцом, имя которого неизвестно. В этой энциклопедической по своему характеру книге, наряду с сочинениями церковных писателей первых веков христианства, трактовавших этические и догматические вопросы, имеются также и сведения по истории и философии, риторике и грамматике. Книга по богатству орнаментальных украшений вполне соответствовала высокому сану заказчика. На одной из ее миниатюр изображен сам князь Святослав с княгиней и сыновьями.
Уже первое столетие существования христианства на Руси показало, что Православие отныне становится истинной душой ее национальной культуры, просвещения и в целом всего народного самосознания. Благотворное влияние Церкви постепенно проникает во все сферы национального бытия, накладывая на него свою неизгладимую духовную печать: еще недавно разрозненные славянские племена, объединяемые отныне общей для них православной верой, превращаются в одну семью - русский народ, в «род един и язык един»Эти библейские слова приведены преподобным Нестором в его «Повести временных лет» (См. там же. С. 25)., крестившийся во Единого Христа.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
