Контакты
Карта

Хотели добиться правды

Оказавшись в Старобельском спецлагере, польские офицеры не могли смириться с положением военнопленных. В целях приведения их статуса с договором о капитуляции в Москву был делегирован генерал Лангер. Но это не продвинуло вперед решение проблемы. Тогда бригадный генерал Францишек Сикорский обратился с письмом к командующему Украинским фронтом командарму первого ранга С.Тимошенко, в котором писал:


«Имею честь Вам сообщить, что генерал Лангер перед отъездом в Москву передал мне содержание его разговора с Вами. Отсюда знаю, что Вы вполне поняли суть нашего решения, что мы, имея письменное предложение германского командования на наиболее выгодных для нас условиях капитуляции, не уступили ни перед их атаками, ни перед угрозой окончательного штурма 4-х дивизий, сопровождаемом сильным бомбардированием города.

Вам вполне ясно, что без всяких сомнений пошли решительно на переговоры с представителями государства, в котором в противоречие к Германии, обязуют принципы справедливости по отношению к народам и отдельным лицам, хотя мы еще не имели конкретных предложений Красного Командования. Вы убедились, что мы до конца исполнили наш солдатский долг борьбы с германским агрессором в свое время и в соответствующей форме исполнили приказ Польского Верховного Командования не считать Красную Армию за воюющую сторону.

Я нахожусь в Старобельске, куда направлены все офицеры, которые согласно приказу Польского Верховного Командования сдали оружие Красной Армии не только во Львове, но и на остальных участках территории, на которую растягивалась Ваша власть, как на командующего фронтом. Пребывание в Старобельске и ограничение в отношении личной свободы даже тут на месте является для нас чрезвычайно тяжелым переживанием. В связи с вышеизложенным и так как мы до сих пор не уволены, хотя по этому вопросу генерал Лангер специально поехал в Москву - прошу Вас о принятии всех возможных мер для прескорения нашего увольнения на свободу. В заключении хочу Вас уверить, что я обращаюсь к Вам безпосредственно потому, что договор о капитуляции был заключен через Ваших уполномоченных.»

Сикорский.


Как и следовало было ожидать, получив письмо пленного генерала, командарм Тимошенко не стал лично решать вопрос в правительстве, а переслал его наркому Внутренних дел УССР И.Э.Серову, тот отписал его в Москву Супруненко. Как говорят, круг замкнулся. Ответа не последовало. В конце концов, генерал Сикорский разделил участь подавляющего большинства пленников Старобельского спецлагеря, был расстрелян в Харькове.

Польские офицеры хотели знать, почему так грубо нарушается соглашение о капитуляции. Они искали, кто же объяснит им то беззаконие, которое вершится над тысячами польских военных, которые не считали советскую сторону воюющей стороной, а себя военнопленными.

Не могли понять ситуацию, в которой оказались военврачи и фармацевты польской армии. Они неоднократно обращались к начальнику спецлагеря Бережкову с требованием прекращения их незаконного содержания в лагере и согласно Женевской конвенции освободить их. Потом военврачи и фармацевты обратились с письмом к наркому внутренних дел Л.Берии и Маршалу Советского Союза К.Ворошилову, в котором писали: «Врачи и фармацевты польской армии, сосредоточенные в лагере города Старобельска Ворошиловградской области в количестве 130 человек (104 врача и 26 фармацевтов) позволяют себе заявить Вам, гражданин комиссар, следующее: «Все врачи и фармацевты были застигнуты советскими войсками при исполнении своих обязанностей в госпиталях и воинских частях. На основании международной Женевской конвенции, которая регулирует права врачей и фармацевтов во время боевых действий, просим Вас, гражданин комиссар, или отослать нас в одну из нейтральных держав (США, Швеция) или доставить нас на место нашего постоянного проживания». Естественно, ответа не последовало. В конце концов, начальник лагеря Бережков был вынужден обратиться 4 ноября 1939 года к своему московскому начальству с просьбой прислать ему материалы Женевской конвенции. Ответ вскоре был получен:


Совершенно секретно

Начальнику Старобельского спецлагеря НКВД для военнопленных капитану госбезопасности т.Бережкову

На 4-5/22 от 4.11.39 г.

Женевская конвенция врачей не является документом, которым Вы должны руководствоваться в практической работе. Руководствуйтесь в работе директивами Управления НКВД по делам военнопленных.

Начальник Управления НКВД СССР по делам военнопленных майор /Супруненко/

Начальник 2-го отдела Управления НКВД СССР по делам военнопленных лейтенант Госбезопасности /Маклявский/

(ЦГОА, ф.1/вп., оп.2е, д. 10, л.5, 73)


Коротко и ясно. Ведомственная инструкция все, а международная Женевская конвенция - ничто. И военврачи, и фармацевты ждали своей горькой участи среди боевых офицеров, не воевавших против Красной Армии.

В январе 1940 года к начальнику спецлагеря В.Г.Бережкову обратились с заявлением группа полковников польской армии, в котором просили предоставить им возможность свободно обращаться в те посольства при правительстве СССР, которые взяли на себя защиту интересов польских граждан и военнопленных, выделить им определенную денежную помощь на личные потребности, выяснить, почему в лагере задержаны старики и больные, почему не урегулирована переписка с семьями. Одновременно полковники просили ничем не ограничивать переписку с семьями, поиски родных, разрешить посылать посылки, улучшить медицинское обслуживание, доставку медикаментов и другое. Заявление с требованиями начальнику лагеря Бережкову вручил Эдуард Сальский, полковник главного судебного ведомства бывшей польской армии. От имени группы полковников, содержащихся в Старобельском спецлагере, он просил сообщить, в качестве кого они задержаны.

Его аргументы сводились к следующему: военнопленными их считать нельзя, ибо Польша и СССР не находились в состоянии войны друг с другом, интернированными тоже, поскольку их задержали на территории Польши еще до того, как она была включена в состав СССР. Если их арестовали как преступников, то просил предъявить им обвинение, дать возможность связаться с уполномоченным правительством, которое взяло на себя защиту интересов польских граждан в СССР. Кроме того предлагалось разрешить переписку с семьями, опубликовать списки содержащихся в лагерях, освободить отставных и запасников-офицеров, которые не были призваны в армию.

Но практически ничего по этим требованиям не было предпринято. И все же польские офицеры были оптимистами и надеялись на здравый смысл и благополучный исход. Они, как истинные интеллигенты, не теряли времени и работали над собой, слушали лекции, изучали иностранные языки и даже писали книги. Охотно общались с работающими в лагере старобельчанами.

Проживавшие вне монастырских стен генералы и полковники общались с местным населением, которое сочувствовало и доброжелательно относилось к польским офицерам. Заслуженный художник Украины А.А.Судаков, который родился и жил в Старобельске по ул.Володарского пишет: «Она (мама) часто вспоминает посиделки с польскими офицерами, которые любили бывать у нас, беседовать с отцом, совершенно свободно говорившим по-польски. Отец был родом из Варшавы. Там у него остались родители и две сестры. Он ничего о них не знал с 1918 года. Двор нашего дома отделялся от двора, в котором жили польские офицеры, дощаным забором. Поляки проникали к нам, сдвигая в сторону доску, висевшую на гвозде. Мама долго помнила их имена, помнила лица мужчин, которые могли часами рассказывать захватывающие истории, смешные ситуации, которые случались с ними, их близкими, сослуживцами совсем еще недавно, а потом внезапно наступала тишина и эти лица становились суровыми, часто грустными и отрешенными».

(А.А.Судаков. «Портрет земли» стр. 21)



Русская Православная Церковь
Николаевский Собор

Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян

Valid HTML 5
Правильный CSS!
Яндекс.Метрика