Коль возлюбленна селенія Твоя, Господи силъ! Блажени живущіи въ дому Твоемъ!
(Пс. 83,1, 5).
Пока Александръ Михайловичъ, положившись на волю Божію, съ радостнымъ сердцемъ поспѣшаетъ къ цѣли своихъ стремленій – Оптиной Пустыни, скажемъ нѣсколько словъ объ этой святой обители. Возникновеніе Оптиной Пустыни нѣкоторые относятъ ко временамъ домонгольской древности. Сохранившіяся въ синодикахъ обители имена схимниковъ и схимницъ показываютъ, что первоначально обитель была «общая» и что она существовала уже въ XV вѣкѣ, такъ какъ въ началѣ XVI в. «общіе» монастыри были упразднены.
Первое письменное упоминаніе объ обители относится къ началу XVII в., когда въ обители была одна деревянная церковь и шесть келлій. Цари Михаилъ Ѳеодоровичъ, Алексѣй Михайловичъ и Ѳеодоръ Алексѣевичъ оказывали обители свою «милостыню».
Въ ХѴIІІ в. обитель, какъ и многія другія въ то тяжелое для монастырей время, пришла въ упадокъ, и къ концу этого вѣка въ ней оставалось всего три престарѣлыхъ монаха, изъ которыхъ одинъ былъ къ тому же слѣпой.
Своимъ возрожденіемъ обитель обязана знаменитому Московскому митрополиту Платону, въ вѣдѣніе котораго она поступила въ самомъ концѣ XVIII вѣка. Объѣзжая въ 1796 году свою епархію, онъ обратилъ вниманіе на чудесное мѣстоположеніе Оптиной Пустыни, нашелъ его очень удобнымъ для пустынножительства и рѣшилъ принять мѣры къ благоустроенію обители. Призвавъ къ себѣ настоятеля Пѣсношскаго монастыря о. Макарія, бывшаго ученикомъ знаменитаго Молдавскаго старца Паисія Величковскаго, митрополитъ потребовалъ отъ него способнаго и добросовѣстнаго человѣка, котораго онъ могъ бы послать настоятелемъ въ Оптину Пустынь. Отецъ Макарій отвѣтилъ: «Да у меня нѣтъ такихъ, Владыко святый! - А вотъ развѣ дать тебѣ огородника Авраамія?» - прибавилъ онъ, подумавши. Подъ предлогомъ производства покупокъ въ городѣ Авраамій былъ доставленъ въ Москву и представленъ митрополиту. Онъ произвелъ благопріятное впечатлѣніе на Владыку и немедленно же былъ отправленъ приводить въ порядокъ Оптину Пустынь. Неохотно принялъ на себя эту обязанность о. Авраамій. Прискорбно было ему разставаться со своимъ огороднымъ одиночествомъ. Но дѣлать было нечего – приходилось покориться. Прибывъ въ Оптину, о. Авраамій нашелъ тамъ крайнее запустѣніе. «Не было полотенца рукъ обтирать служащему, а помочь горю и скудости было нечѣмъ; я плакалъ да молился, молился да плакалъ».
Проживши въ обители два мѣсяца и не видя ни откуда помощи, о. Авраамій упалъ духомъ. Онъ отправился на Пѣсношь къ о. Макарію и сталъ просить своего бывшего настоятеля снять съ него непосильное бремя управленія Оптиной Пустынью.
Отецъ Макарій успокоилъ его и при помощи знакомыхъ помѣщиковъ снабдилъ множествомъ необходимыхъ для обители вещей, а также далъ ему нѣсколько добрыхъ помощниковъ изъ числа братій своего монастыря. Послѣ этого дѣло пошло иначе, и мало-помалу обитель начала приходить въ благоустройство. Отецъ Авраамій управлялъ Оптиной Пустынью 20 лѣтъ, онъ отдалъ ей всю свою душу и положилъ твердое основаніе ея послѣдующему благосостоянію духовному и матеріальному.
Послѣ митрополита Платона очень много добра сдѣлалъ Оптиной Пустыни епископъ Филаретъ, бывшій впослѣдствіи митрополитомъ Кіевскимъ. При немъ, въ настоятельство о. игумена Даніила, положено было въ 1821 году основаніе Іоанно-Предтеченскому скиту при Оптиной Пустыни, и привлечены были въ обитель для устроенія Скита братья-подвижники о. Моисей и о. Антоній (Путиловы). О дѣятельности этихъ замѣчательныхъ иноковъ, приведшей къ разцвѣту монашеской жизни въ обители, намъ придется еще говорить въ другомъ мѣстѣ, а потому, не распространяясь о нихъ здѣсь, перейдемъ къ описанію внѣшняго вида Оптиной Пустыни и производимаго ею впечатлѣнія.
Оптина Пустынь расположена на правомъ берегу глубокой, хотя и не широкой рѣки Жиздры, у опушки вѣкового, величественнаго бора, протянувшагося на десятки верстъ кругомъ обители. Откуда бы ни приближался къ обители путникъ – по большой ли почтовой дорогѣ отъ Калуги, по луговому ли или лѣсному берегу отъ Козельска, глухою ли лѣсною дорогою отъ уѣзднаго города Лихвина, обитель производить на него одинаково сильное, неизъяснимо-сладостное, глубоко-умиротворяющее впечатлѣніе. Громадный сосновый боръ напоенъ чуднымъ живительнымъ ароматомъ, который, какъ благоуханіе необъятнаго кадила, возносится къ Престолу Божію. Подъ сводомъ вѣковыхъ сосенъ царить невозмутимая тишина, особенно въ тихій, жаркій лѣтній день. Лишь изрѣдка она нарушается шорохомъ падающей вѣтки, пролетѣвшей птички, пробѣжавшаго звѣрька. Тихо струится причудливо-извилистая, зеркально-серебристая въ изумрудной оправѣ береговъ Жиздра. Раскинувшійся на противоположномъ отъ монастыря берегу рѣки широкій лугъ радуетъ взоръ своею свѣжестью, пестротою множества разнообразныхъ цвѣтовъ. Бѣлыя постройки монастыря, синія главы церквей съ ихъ золотыми крестами красиво выступаютъ на темной зелени лѣса.
Виднѣющійся въ сторонѣ живописно расположенный г. Козельскъ оживляетъ мѣстность, не нарушая ея уединенія.
Но вотъ среди невозмутимой тишины природы раздается вдругъ мягкій звукъ монастырскаго колокола, и чѣмъ-то роднымъ, близкимъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и святымъ, небеснымъ повѣяло въ душу путника. Да, поистинѣ въ этой обители все полно удивительной гармоніи – и лѣсъ, и лугъ, и рѣка, и бѣлыя стѣны монастыря, и опрокинувшійся надъ всѣмъ этимъ необозримый небесный сводъ – все охватываетъ душу единымъ, цѣльнымъ впечатлѣніемъ, ставить ее невольно предъ лицомъ Божіимъ, наполняетъ ее отраднымъ чувствомъ умиленія!
Это первое впечатлѣніе не только не ослабляется, но еще болѣе усиливается при вступленіи въ самую обитель. Медленно движущійся паромъ, управляемый спокойнымъ и привѣтливымъ монахомъ, перевозить богомольца съ лугового на лѣсной – монастырскій – берегъ. Сойдя съ парома, богомолецъ прежде всего видитъ съ правой стороны укрѣпленный на столбѣ образъ Божіей Матери, какъ бы благословляющей вступленіе путника въ посвященную Ей обитель. Обогнувъ довольно обширный фруктовый садъ, путникъ подходить къ началу широкой и высокой каменной лѣстницы, ведущей къ Святымъ вратамъ. Вправо и влѣво отъ лѣстницы, съ наружной стороны монастырской ограды, тянутся двухэтажные корпуса монастырской гостиницы. Каменная выбѣленная монастырская ограда охватываетъ обитель широкимъ четыреугольникомъ. Поднявшись по лѣстницѣ, на одной изъ площадокъ которой помещается монастырская иконная и книжная лавка, богомолецъ чрезъ Святыя врата входить съ западной стороны во внутренній дворъ обители. Прямо передъ собой онъ видить главный храмъ обители въ честь Введенія во храмъ Пресвятая Богородицы, съ придѣлами во имя святителя Николая и преп. Пафнутія, Боровскаго Чудотворца. Направо, въ нѣкоторомъ разстояніи отъ Введенскаго храма, находится храмъ въ честь Казанской иконы Божіей Матери, а налѣво, къ сѣверу отъ Введенскаго храма, находится храмъ во имя преп. Маріи Египетской и св. праведной Анны, св. благовѣрнаго князя Александра Невскаго и святителя Амвросія Медіоланскаго, съ очень красивымъ иконостасомъ. На востокъ отъ Введенскаго храма есть еще храмъ – въ честь Владимірской иконы Божіей Матери.
Такимъ образомъ, эти четыре главныхъ храма обители вмѣстѣ съ колокольнею, помѣщающейся надъ Св. вратами, составляютъ правильный четвероконечный кресть. Вокругъ храмовъ – вдоль ограды – расположены монастырскія зданія: трапезная, братскія келліи и др. Все пространство между храмами занято частію братскимъ кладбищемъ, частію засажено фруктовыми деревьями.
Если выйти изъ монастырской ограды направо черезъ ворота, находящіяся въ южной сторонѣ ограды, то здѣсь мы увидимъ прекрасно устроенную монастырскую больницу съ храмомъ при ней во имя преп. Иларіона Великаго, а далѣе – къ югу – новое монастырское кладбище, «село скудельниче», по выраженію архимандрита Досиѳея, съ церковью во имя Всѣхъ Святыхъ, за которымъ начинается лѣсъ.
Если выйти изъ монастырской ограды налѣво, черезъ ворота, находящіяся въ сѣверной сторонѣ ограды, то здѣсь мы найдемъ новый гостиный дворъ, а далѣе прачечную, скотный дворъ, за которыми тянутся монастырскіе огороды. Наконецъ, если отъ Св. врать пройти прямо на востокъ, мимо Введенскаго храма, и выйти изъ ограды монастыря въ небольшія восточныя ворота, то мы вступимъ прямо въ густой лѣсъ, черезъ который ведетъ дорожка въ Скитъ, находящійся въ четверти версты отъ монастыря.
Внутри монастырской ограды, послѣ храмовъ, особенное вниманіе посѣтителей обители привлекаетъ къ себѣ братское кладбище.
Здѣсь – въ характерныхъ могильныхъ эпитафіяхъ – изображена интересная и поучительная духовная исторія братства обители, исторія внутренней жизни многихъ иноковъ и мірянъ, имѣвшихъ близкое духовное отношеніе къ обители.
Читая эти надписи, есть чему поучиться, есть о чемъ задуматься, есть надъ чѣмъ умилиться!
Вотъ, напримѣръ, рядомъ съ могилою о. Амвросія могила его наставника и предшественника по старчеству іеросхимонаха Макарія (родомъ изъ орловскихъ дворянъ), надпись на коей гласить, что «онъ дѣломъ и словомъ училъ особенно двумъ добродѣтелямъ – смиренію и любви». Рядомъ съ о. Макаріемъ похороненъ его предшественникъ по старчеству о. Леонидъ (изъ карачевскихъ гражданъ), который «оставить по себѣ память въ сердцахъ многихъ, получившихъ утѣшеніе въ скорбяхъ своихъ». У ногъ этихъ великихъ старцевъ находятся могилы духовныхъ дѣтей о. Макарія – Ивана Васильевича и Петра Васильевича Кирѣевскихъ, столь извѣстныхъ въ исторіи русскаго просвѣщенія 1 Нынѣ рядомъ съ могилами братьевъ Кирѣевскихъ, у ногъ старца Амвросія, появилась еще одна свѣжая могила – старца о. іеросхимонаха Іосифа, смиреннаго, кроткаго и мудраго ученика великаго Старца.. На памятникѣ Ивана Васильевича написано: «Премудрость возлюбихъ и поискахъ отъ юности моея. Познань же, яко не инако одержу, аще не. Господь дастъ, пріидохъ ко Господу».
«Узрятъ кончину премудраго и не уразумѣютъ, что усовѣтова о немъ Господь».
Чудная надпись, изображающая весь порядокъ духовной жизни подвижника, помѣщена на могилѣ ученика о. Амвросія, скитоначальника іеросхимонаха Анатолія (изъ духовнаго званія): «Терпя потерпѣхъ Господа, и внять ми, и услыша молитву мою. И возведе мя отъ рова страстей, и отъ бренія тины, и постави на камени нозѣ мои, и исправи стопы моя. И вложи во уста пѣснь нову, пѣніе Богу нашему». Въ этихъ словахъ псалмопѣвца со всею точностью изображенъ весь путь духовнаго возрастанія христіанина – отъ первоначальнаго пребыванія въ тинѣ страстей до совершеннаго упокоенія и утвержденія чистымъ сердцемъ въ Господѣ!
На могилѣ схимника Карпа написано: «Схимонахъ Карпъ, внимательный подвижникъ, слѣпецъ, изъ крестьянъ... весь день проводилъ въ тяжеломъ послушаніи, а ночь почти всю въ рукодѣліи и молитвѣ. Кротость, молчанiе съ постояннымъ самоукореніемъ, привѣтливое обращеніе съ братіею и непрестанное понужденіе себя на все благое были отличительными чертами сего подвижника».
На могилѣ 22-лѣтняго монаха Гавріила читаемъ «Въ семилѣтнее пребываніе свое въ монастырѣ никого не оскорбилъ, жилъ въ обители какъ странникъ, хранилъ молчаніе, былъ послушливъ и почтителенъ ко всѣмъ, кротокъ и благоумиленъ; имѣлъ великое воздержаніе въ пищѣ; къ церкви былъ примѣрно усерденъ; во всемъ открывалъ свою совѣсть предъ старцемъ и неуклонно исполнялъ его совѣты. Болѣзнь свою переносилъ съ терпѣніемъ и благодушіемъ. Скончався вмалѣ, исполни лѣта долга».
На могилѣ схимонаха Пахомія читаемъ: «Скончался 96 лѣтъ, а по свидѣтельству нѣкоторыхъ 106 лѣтъ... Съ самыхъ юныхъ лѣтъ до глубокой старости проводиль странническую христіанскую жизнь, по евангельскому слову, не имѣя, гдѣ главы подклонити. Въ продолженіе своей жизни по нѣскольку разъ посѣтилъ всѣ русскія святыя замѣчательныя мѣста, проживая, гдѣ сколько заблагоразсудится. За 6 лѣтъ до смерти, ослабѣвши тѣлесными силами, остался совсѣмъ на жительство въ Оптиной Пустыни, гдѣ и окончилъ тихо дни свои. Былъ неграмотный, но хорошо зналъ житія всѣхъ святыхъ и твердо помнилъ дни празднованія ихъ. Постоянныя молитвы его были: «Богородице, Дѣво, радуйся!» или «Ангелъ вопіяше Благодатнѣй»... и «Светися, свѣтися, Новый Іерусалиме!», которыя онъ всегда пѣлъ, входя въ дома, посѣщаемые имъ, и выходя изъ нихъ.
Имѣлъ обычай просить милостыню, но вскорѣ затѣмъ отдавалъ оную другимъ неимущимъ. Говорилъ очень мало, но слова его оправдывались впослѣдствіи самымъ дѣломъ, черезъ что многіе имѣли довѣріе и расположеніе къ нему. На немъ исполнились псаломскія слова: Живый въ помощи Вышняго, въ кровѣ Бога небесного водворится. На Мя упова, и избавлю и...»
Далѣе слѣдуютъ столь же выразительныя надписи на могилахъ іеросхимонаховъ Пимена, Саввы и другихъ, которыхъ мы не приводимъ. Въ нихъ заключается много жизненныхъ уроковъ какъ для иноковъ обители, такъ и для мірянъ. Читаешь ихъ, и страница за страницей раскрываются передъ тобою невѣдомые міру, но сохраненные въ назиданіе братіи примѣры святой, богоугодной жизни... И не хочется оторваться отъ этихъ страницъ, не хочется отойти отъ этихъ безмолвныхъ наставниковъ!
Но вотъ ударили къ вечернѣ. Входимъ въ храмъ, куда со всѣхъ сторонъ уже потянулись темныя фигуры иноковъ въ длинныхъ мантіяхъ.
Оптинскіе храмы не поражаютъ ни своими размѣрами, ни своимъ богатствомъ, ни красотою архитектуры. Въ нихъ все въ мѣру, все просто и скромно, но такъ уютно, такъ свѣтло, такъ радостно, что не хочется раздаваться съ ними. Богослуженіе совершается уставно и одушевленно. Величественно проходятъ по храму священнослужащіе, распустивъ свои мантіи. Пѣніе не поражаетъ ни витіеватостью, ни громогласіемъ, но въ каждомъ словѣ дышитъ живое чувство и сообщается молящимся. Кто изъ посѣтителей Оптиной 90-хъ годовъ XIX столѣтія не помнить особенно игумена Марка, 80-лѣтняго старца, съ юношескимъ одушевленіемъ запѣвавшаго стихиры и ирмосы!
Отчетливое, ясное, вразумительное чтеніе, прекрасный выборъ поученій дополняютъ красоту оптинской церковной службы.
Перейдемъ теперь изъ монастыря въ Скитъ 2 Для лицъ, незнакомыхъ со строемъ оптинской и вообще монастырской жизни, замѣтимъ, что скитская жизнь по сравненію съ монастырской является болѣе строгой и уединенной. Не говоря уже о томъ, что въ Скиту нѣтъ такого множества богомольцевъ, какъ въ монастырѣ, сами скитскіе братія живутъ гораздо болѣе уединенно, нежели монастырскіе. Въ то время какъ въ монастырь церковное богослуженіе совершается ежедневно, въ Скиту оно совершается лишь по субботамъ и воскреснымъ днямъ, а также и въ нѣкоторые праздники. Въ остальные дни въ скитской церкви лишь вычитывается Псалтирь съ поминовеніемъ благотворителей. Молитвенное правило скитяне совершаютъ у себя по келліямъ, въ которыхъ вообще проводятъ большую часть своего времени въ уединенномъ богомысліи и чтеніи духовныхъ книгъ. Зашедшій въ Скитъ посетитель рѣдко-рѣдко встретить кого изъ обитателей Скита, и Скитъ производить впечатлѣніе глубокой пустыни. Для отдыха скитяне занимаются у себя по келліямъ ручнымъ трудомъ – переплетнымъ, футлярнымъ, токарнымъ, ложечнымъ и краснописаніемъ (писаніемъ уставомъ). Пищу скитяне употребляють во весь годъ постную, кромѣ Рождества Христова, Пасхи и сплошныхъ недѣль. Для провѣрки себя въ духовномъ отношеніи скитяне должны обращаться какъ можно чаще къ старцу, исповѣдуя ему всѣ самые тончайшіе свои помыслы.. Довольно широкая дорожка, проходящая въ чащѣ лѣса, приводить насъ отъ восточныхъ воротъ монастыря къ Святымъ вратамъ Скита, находящимся подь небольшой колокольней, окрашенной въ розовый цвѣть. Скитъ занимаетъ довольно значительное пространство и обнесенъ деревянною оградою на каменныхъ столбахъ съ каменными башнями по угламъ. Справа отъ Св. врать виденъ маленькій домикъ – это бывшее жилище о. Амвросія. Слѣва отъ Св. вратъ другой такой же домикъ – въ немъ жиль учитель о. Амвросія о. Макарій.
Келлія старца Амвросія въ Іоанно-Предтеченскомъ скиту
Уединенный, окруженный со всѣхъ сторонъ вьісокимъ лѣсомъ, Скитъ производить глубокое впечатлѣніе на всякаго посѣтителя. Это впечатлѣніе такъ передается однимъ изъ посетителей Скита: «Съ благоговѣніемъ, съ непокрытою головою открываетъ богомолецъ тихую, беззвучную дверь и переступаетъ за священный порогь Скита. Въ нѣкоторомъ отдаленіи, противъ входа, встрѣчаетъ и привѣтливо зоветъ его къ себѣ скромная, но изящная деревянная церковь.
Едва входить богомолецъ въ Скитъ, какъ его обдаетъ благоуханіе цвѣтовъ. По обѣимъ сторонамъ широкой дорожки, тщательно усыпанной желтымъ пескомъ, стоять они цѣлыми семействами оть входа до церкви, подступаютъ почти къ самому ея порогу, вѣнкомъ окружаютъ храмъ, разбѣгаются по боковымъ тропинкамъ къ трапезѣ, къ келліямъ, къ пасѣкѣ, къ скитскому пруду, къ кедровой аллеѣ, къ башнямъ, къ скитскимъ могиламъ.
И среди этой благодати пріютились свѣжія, опрятныя, съ прозрачными, чистыми стеклами келліи скитянъ, съ невысокими крытыми крыльцами, съ спускающимися прямо въ зелень ступеньками, съ галерейками на крыльцахъ и съ бѣлыми деревянными скамьями на галереяхъ. Порядокъ и чистота вездѣ изумительные, а безмолвіе даже поражаетъ своею строгостію. Хотя бы чей-нибудь вздохъ вырвался изъ чьей-либо груди въ этой странѣ безмолвія и изобличилъ, что живуть же здѣсь живые люди. Но только и звуковъ здѣсь слышится, что за скитской оградой, по гулкому лѣсу, простонетъ тоскливое кукованье кукушки, или прорѣжетъ замершій воздухъ скрипучая дробь одинокаго дятла, да изъ отворенныхъ оконъ церкви медленно, звучно прольются и словно замрутъ чистые, полные, сосредоточенные звуки церковныхъ стѣнныхъ часовъ»... Своеобразна и скитская церковь: «Это не обычнаго устройства храмъ, а скорѣе та евангельская братская храмина, въ которой Спаситель со своими Апостолами раздѣлялъ свою вечерю и возвѣщалъ свои прощальные завѣты... При входѣ, въ простыхъ деревянныхъ рубленныхъ сѣняхъ богомолецъ встрѣтитъ даже деревянное ведро съ водою, съ деревяннымъ ковшомъ въ немъ и душистые цвѣты на окнахъ, а налѣво отъ входной двери, внутри же храма, устроена крошечная, уютная келлія для скитскаго пономаря, который тутъ же, при храмѣ, и живетъ. Самыя окна устроены не такъ, какъ обычно устраиваются они въ церкви: мрачныя, съ желѣзными рѣшетками снаружи, какъ въ тюрьмѣ. Нѣтъ, это большія, замѣчательно свѣтлыя и, какъ въ домахъ, открывающіяся наружу окна. Стѣны, оклеенныя бѣлой глянцевитой бумагой, смотрять такъ свѣтло, такъ привѣтливо. По стѣнамъ изрѣдка развѣшаны въ простыхъ крашеныхъ рамахъ, безъ всякихъ окладовъ и ненужныхъ украшеній, изображенія древнихъ подвижниковъ съ серьезнымъ, но благодушнымъ выраженіемъ лицъ. Вообще все въ этомъ храмѣ носить характеръ простой братской домашней храмины, предназначенной не для мірскихъ посѣтителей, а именно для своей семейной, уединенной молитвы» 3 Желающіе большихъ подробностей обь Оптиной Пустыни и скитѣ при ней найдуть ихъ въ изданныхъ Оптиной Пустынью “Историческомъ описаніи Козельской Оптиной Пустыни” и “Историческомъ описаніи скита во имя св. Іоанна Предтечи Господня, находящагося при Козельской Введенской Оптиной Пустыни”..
Такова Оптина Пустынь со своимъ Скитомъ – этоть поистинѣ благодатный уголокъ русской земли, который нельзя не полюбить, разъ побывавши въ немъ. Однако главное значеніе Оптиной Пустыни заключается не въ ея внѣшнемъ благоустройствѣ и благообразіи, не въ красотѣ ея мѣстоположенія, а въ томъ, что волею Божіею ей суждено было явиться въ XIX столѣтіи средоточіемъ высокаго христіанскаго духа и подвижничества въ лицѣ ея знаменитыхъ старцевъ и настоятелей – о. Леонида, о. Макарія, о. Антонія, о. Моисея, о. Амвросія и другихъ, менѣе извѣстныхъ, но напоенныхъ тѣмъ же духомъ подвижниковъ. Чтобы понять характеръ оптинскаго подвижничества, чтобы правильно оцѣнить значеніе Оптиной Пустыни въ духовной жизни русскаго народа, чтобы, наконецъ, ясно представить себѣ ту духовную атмосферу, въ которой духовно возрасталъ старецъ о. Амвросій, мы должны сдѣлать краткій историческій очеркъ того духовнаго движенія, которое совершалось въ русскомъ иночествѣ во второй половинѣ XVIII и въ началѣ XIX вѣка, и котораго главнымъ дѣятелемъ явился приснопамятный Молдавскій старецъ о. архимандритъ Паисій Величковскій.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
