В течение четырех последних лет своей земной жизни о. Серафиму пришлось иметь трудности с одним молодым пока еще послушником Саровского монастыря, который станет позже неким духовным самозванцем. Одаренный талантами, он быстро приобрел в обществе простых саровских монахов удивительное влияние. Его прозывали «живописцем» и знали его музыкальные способности. У Ивана Тихонова – так звали «живописца» - было пылкое воображение, которое доводило его самомнение до крайних претензий, до мегаломании. Так, он вообразил себя учеником старца Серафима и его продолжателем, будущим духовным отцом дивеевских сестер. Странен такой замысел у послушника молодых лет! Ведь старцы-духовники саровские, и те не брались духовно окормлять дивеевских сестер после о. Серафима, несмотря даже на просьбы последнего.
«Каково, матушка, - восклицал старец Серафим, обращаясь к одной из сестер за три недели до своей кончины, - Иван-то Тихонов назовется вам отцом! Породил ли он вас? Породил-то вас духом ведь убогий Серафим! Он же много скорби соделает и век холоден до вас будет!» Холодность, холодный расчет и амбиция Тихонова побудили о. Серафима иносказательно называть его «чуждый посетитель» и предостерегать дивеевских сестер от его вмешательства в их дела. После смерти блаженного старца Иван Тихонов стал все чаще посещать дивеевских сестер, стал учить их пению, стал придумывать поручения, якобы данные ему о. Серафимом, стал называть себя «убогим Иоанном» и, наконец, увез группу сестер учиться пению и живописи в Петербург против воли игумении. Двадцать девять лет пришлось дивеевским сестрам бороться против вторжения Ивана Тихонова в их дела: последний разрушал их кельи, запечатывал храмы, построенные о. Серафимом, хотел, во что бы то ни стало, строить дивеевский собор не на том месте, которое указал о. Серафим. Кроме того, учинил раскол сестер, избрав в игумении свою сторонницу против желания большинства сестер, оклеветал перед духовными властями очередную игумению; дело это дошло до Москвы, стали производить следствие и духовный суд под компетентным надзором самого митрополита Московского Филарета; дело дошло даже до царской семьи, которая не сразу была правильно осведомлена. В 1849 году И.Тихонов * (Оспаривая указанное прп. Серафимом место для сооружений собора, сторонники Ивана Тихонова, среди которых были и представители местных духовных властей, выставляли следующий довод: «Отец Серафим человек неофициальный, а мы имеем официальный план».) (принявший незадолго до того монашеский постриг под именем Иоасафа) опубликовал вымышленные рассказы о жизни о. Серафима и о своем избрании для продолжения его дела. В 1851 году, при начальнице Е.В.Ладыженской, о. Иоасаф был отстранен духовной властью от Дивеевской общины, но в течение еще целых десяти лет продолжал интриговать и всячески смущать дивеевских сестер.
В 1861 году настал решающий момент, когда совершенно необыкновенным способом, а именно буйным юродством, сестры общины да жившие при них старицы-юродивые, желая остаться верными заветам о. Серафима, окончательно отказались пред лицом духовных властей от возглавления их обители отцом Иоасафом (Тихоновым). Лет за 30 до последних событий о. Серафим повторял сестрам: «До антихриста не доживете, но времена антихриста переживете!»
Прав был преподобный, когда иносказательно указывал на Ивана Тихонова как на антихриста: был случай, что честолюбивый «живописец», не зная границ своему гневу при отказе сестер от его попечения и руководства, воскликнул: «... Не почию до тех пор, пока не истреблю до конца и не сотру с лица земли даже память о существовании Мельничной обители! Змеею сделаюсь, а вползу!»
Против Дивеевской обители Тихонов возбудил почти все общество, выдавая себя за истинного ученика о. Серафима (хотя все знали, что у старца никогда не было «учеников»), который должен был, наконец, расправиться с непокорными ему сестрами. Историки задают вопрос, как мог простой тамбовский мещанин убедить столько людей во всех слоях общества, обмануть епископов, дворян, чуть не саму царскую семью?
Сила неправых нападений на обитель была названа старцем «временами антихриста». Тогда борцами за правду явились те, которых можно было бы назвать «немощными мира сего»: глубокие старицы-монахини, дщери о. Серафима, да две юродивые, которые своим поведением образумили обманутого о. Иоасафом епископа. Старицы да блаженные * (Летопись упоминает, по свидетельству жены Н. Мотовилова, об одной из них, что «однажды на работе, снимая Прасковью Семеновну со стога сена, батюшка Серафим сказал ей: «Ты, радость моя, превыше меня!» А сестрам открыл, что она будет юродствовать».), находившиеся, как говорит Летопись, под благодатью, а не под законом, - они устояли в буре, укрепляя остальных сестер, и сохранили верность истине духовной, заповеданной им великим старцем.
Тут следует упомянуть молодую начальницу общины Елизавету Алексеевну Ушакову, в монашестве мать Марию, чудесным образом призванную на путь иночества, которая в течение упоминаемого «смутного времени» отстояла заветы о. Серафима, несмотря на клевету и поношения, и, став игуменией в 1862 году, более сорока лет возглавляла Дивеевский монастырь.
В истории Дивеевской общины можно усмотреть как бы прообраз того, что в дальнейшем должна будет отстаивать сама Россия в течение долгого времени... И недаром св. Серафим, явившийся как бы богатырем былой Руси, который вынес неимоверную «тягу земную», и передавший свое духовное дело крепким русским женщинам, неоднократно говорил им о судьбах России: исключительно крепкая Дивеевская община должна была во что бы то ни стало отстаивать свою религиозную независимость, православную духоносность перед лицом мира сего неверующего, следуя в том примеру самого старца. Сия община, окруженная канавкой – стопами Богородицы – явилась тем неприступным бастионом, через который антихрист не смог перелезть... Общине св. Серафима в ее земной истории дано было отстоять веру в Бога неприкосновенной. Община эта, по словам старца, была основой того монастыря, который «поднялся ввысь, так что антихрист не смог в него войти».
Пророчество о временах антихриста старец много раз повторял сестрам в последние два года своей жизни, обращая их внимание на скорбь, которая постигнет Отечество после прославления преподобного (последовавшего 19 июля 1903 года): «Радость эта (радость прославления) будет на самое короткое время; что далее, матушки, будет... такая скорбь, чего от начала мира не было!» - и светлое лицо батюшки, говорит Летопись, вдруг изменилось, померкло и приняло скорбное выражение. Опустя головку, он поник долу, и слезы струями полились по щекам... Но сестры помнили и слова утешения: «Когда век-то кончится, сначала станет антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, - так прочь и уйдет!»
Тайна слов Серафимовых и по сию пору не до конца раскрыта, но семя, брошенное некогда святым на русскую землю и еще не видное земному глазу, прозябает до раскрытия в славе...
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
