Архимандрит Феофан - в миру Федор Петрович Обмок - родился 7 нюни (но старому стилю) 1896 года в селе Крутой Берег Полтавской Губернии в семье бедных крестьян Петра и Вассы Обмок.
От роду Федор был очень слаб здоровьем, рос хилым, болезненным. Да и сама жизнь не очень баловала, совсем нелегким было его детство, не долго он рос в семье. Рано пришлось познать горе: когда был еще ребенком, умерла мама. Когда она умирала, то отец в отчаянии обратился к ней: «На кого оставляешь сына?» «На Матерь Божию!» - твердо ответила та. Вскоре умер и отец. Было тогда Федору всего семь лет. Круглым сиротой, распрощавшись с детством, Федор вступал на жизненный путь, где путеводительницей его, услышав предсмертную молитву матери, стала сама Царица Небесная.
На попечение отрока взял родной дядя, у которого была своя семья, были и свои заботы. Слабый болезненный мальчик оказался обузой в семье, которой с трудом приходилось сводить концы с концами. Решено было Федора определить в Лубенской Спасо-Преображенский монастырь, куда вскоре его и отвезли.
Большой школой для него стал монастырь. Здесь он сформировался как высокий молитвенник и истинный подвижник. Здесь он приобрел многие знания, многое научился делать, обогатился жизненным и духовным опытом.
Вначале обучался о церковно-приходской школе на средства монастыря, при котором жил и, видимо, был способным учеником, так как по окончании полного курса обучения ему предоставили возможность продолжить учебу в церковно-учительской школе, а затем в духовном училище при монастыре.
В 1915 году, по окончании учебы, был зачислен в монастырь послушником. Был разгар первой мировой войны, многих послушников мобилизовали, но Федора в армию не призывали по слабости здоровья. По силам в монастыре ему давали и послушания, которые нес в трапезной и на кухне, где научился хорошо готовить, особенно рыбные блюда. Ухаживал за монастырским двором, следил за его чистотой, полол траву, поливал цветы, мел дорожки, зимой убирал снег. Особым занятием было ухаживать за могилами старцев и монахов в монастырской ограде. Любил приходить к ним рано утром, до начала службы. Наведет порядок, зажжет лампадки, все умело и быстро сделает, а уходить не хотелось. Так благостно становилось на душе. Казалось, что само время останавливалось и, освободившиеся от его власти не лежат под тяжелыми могильными плитами, а незримо находятся рядом, ведут с ним безмолвную беседу.
Но скоро благополучию пришел конец. После революции 1917 года страна была втянута в затяжную кровопролитную гражданскую войну, которой, казалось, не будет конца. Нормальная жизнь в монастыре была прервана 6 августа 1919 года, когда вооруженные красноармейцы ворвались в обитель и расстреляли ни в чем не винных 17 иноков вместе с игуменом Амвросием. Монастырь был закрыт, монахов подвергли принудительному выселению.
В 1920 году в монастырском храме возобновилось богослужение, в обитель возвратились некоторые ее насельники, в том числе и послушник Федор. В монастыре, хоть и не в полную силу, но затеплилась духовная жизнь. Федор вернулся к своим привычным послушаниям, которые выполнил с тем же усердием.
В 1923 году, когда Федору исполнилось 27 лет, он был рукоположен в сан диакона архиепископом Полтавским Григорием (Лисивским). В этом сане служил и монастырском хроме, а черев год тем же владыкой был рукоположен в сан священника. Начальствующие монастыря, считаясь с его слабым здоровьем, не принуждали принимать монашество. Сан был принят целибатом (безбрачием), обязанности священника исполнял как запасной. С 1930 по 1933 год он нес еще и послушание делопроизводителя при монастыре. Обязанности заставили научиться печатать на пишущей машинке.
В 1935 году Лубенской Спасо-Преображенский монастырь закрывается окончательно. Отцу Федору пришлось покинуть родные края, переехать на Донбасс, куда его пригласили духовные чада. По указу архиепископа Августина он был назначен настоятелем храма Архангела Михаила в селе Крымское (нынешний Славяносербский район).
Исключительной скромностью, непритязательностью, простотой в общении и добротой расположил к себе сердца своих пасомых. Здесь проявилось усердие его к молитве, большую часть времени проводил служа в храме. Свободные минуты проходили на Донце - полюбилась ему рыбная ловля. Как вспоминают, наловит рыбы и раздает ее нуждающимся.
Так незаметно пролетели 2 года. Наступил 1937 год, ставший роковым для многих, в том числе и для отца Федора. Поехал летом батюшка в Старобельск на престольный праздник. Жила тогда там юродивая Параскевушка. После службы подходит то к одному священнику, то к другому и творит: «Ты бери восемь, а ты бери двенадцать...» Подбегает к отцу Федору и говорит: «Спеши быстрей домой, одевайся теплей, а то снег, мороз будет, да возьми с собой десяточку, ни больше, ни меньше, только десяточку».
Случившемуся батюшка не придал значения, со временем забылись и слова Параскевушки. Наступила поздняя осень. Однажды, возвратившись из храма после вечерни в дом, где жил один, управившись с делами, вычитав вечерние молитвы, лег спать. В полночь разбудил стук в дверь. От неожиданности быстро вскочил с постели, спросил: «Кто?» Последовал ответ: «Милиция, открывайте!» Когда открыл, вошли два милиционера. Объясняться долго не стали, одни сказал: «Отец, собирайся!» Сразу все стало ясно. Быстро собрался, когда выходили на улицу, успел еще машинально замкнуть за собой дверь. За углом стоял «черный ворон», прозванная так в народе милицейская машина, увозившая по ночам людей в неизвестность. Скорый и кратким суд поставил в известность, что заключенный лишается свободы сроком на 10 лет, с содержанием в лагере строгого режима. В тот же день отвезли на вокзал, вывели на перрон, заполненный народом, который грузили по вагонам стоящего эшелона. Скоро закончилась погрузка и поезд тронулся в далекий путь, конечным пунктом которого был Дальний Восток - Магаданская область, печально известные веем лагеря на Колыме. Среди ехавших много было священников, причиной ареста которых, как и отца Федора, была проводимая в стране политика массового закрытия церквей. Священника под любым предлогом подвергали аресту, а храм закрывали, часто навсегда.
Как для отца Федора, так и для всех прибывших и лагерь, начались новая жизнь, так не похожая на ту, которая была на свободе. Скоро пришлось смириться с положением заключенного, социально опасного элемента, изолированного от общества. Ощутить на себе всю беззащитность от безграничного произвола лагерного начальства, относившегося с полным презрением к человеческой личности.
Постепенно втягивался отец Федор в лагерную жизнь, привыкая к ее режиму, превозмогая все лишения. Но непосильным оказался труд на лесоповале. Батюшка был очень слаб здоровьем, не приспособлен к тяжелому физическому труду. Приходилось работать в любую погоду, скидок никому не делали, каждый должен был выполнить установленную норму. Его поставили работать в паре с молодым уголовником, поперечной пилой распиливать поваленные стволы деревьев. Естественно, по немощи отца Федора норму не выполняли, что очень озлобляло напарника, который часто в ярости с кулаками набрасывался на батюшку. Как он ни старался, работая из последних сил, избивая в кровь руки, но ничего не получалось. От немыслимой нагрузки разламывалась надвое спина, ныли в суставах ноги, кружилось в голове. Казалось, еще мгновение - и душа покинет измученное тело. Когда приходил в барак и валился на нары, ощущение боли сменяло чувство невесомости. На некоторое время проваливался в бездонное пространство, но ощущение холода и голода быстро возвращали в реальный мир. Так перемогались день за днем, казавшиеся годами. Сильно мучила совесть, ведь он подводил товарища, перед которым постоянно чувствовал себя виновным. Видя безысходность своего положения, решился на крайность. Каждый день во время отдыха стал ходить на протекающую невдалеке речку и пить холодную воду со льдом. Надеялся на то, что скоро простудится, воспалятся легкие и наступит долгожданное облегчение - смерть, но к большому удивлению болезнь не наступала, даже не было насморка, а здоровье стало укрепляться.
Кроме физических, пришлось отцу Федору перенести и духовные испытания. Лагеря создавались как учреждения перевоспитания посредством трудовой деятельности. Веру в Бога считали вредным заблуждением, стремились искоренить ее из человеческих душ. Отца Федора, как и других представителей духовенства, вызывали на специальные беседы, где предлагали отречься от сана, признать себя безбожником. Уговорами, а большинство угрозами принуждали подписать отречение. Взамен предлагали уменьшить срок заключения, улучшить условие содержания, перевести на облегченные работы, а то и совсем освободить. Но не дрогнула душа физически слабого человека, укрепленная силою Святого Духа. Не уподобился батюшка Иуде Искариоту, предавшему Спасителя, остался верным православию до конца, не польстился на предложенные блага, не подписал отречения. Как он сам впоследствии вспоминал, находились малодушные, отрекались от веры и сана. Но обещанных благ они не получали. Наоборот, лагерное начальство к таким относилось с презрением. Их посылали на самые трудные работы, бойкотировали их и заключенные. Многим из них не суждено было выйти на свободу, положили кости свои в вечную мерзлоту, лишенные христианского напутствия.
Единственным утешением для отца Федора была молитва, для нее время находилось только ночью, не преграждали ей путь лагерные стены, железные ржавые решетки, не было для нее часовых и запоров. Свободно возносилась она к Престолу Всевышнего в ночной тишине и была услышана. Сама Царица Небесная пришла на помощь к страдальцу, покрыла от зла честным Своим омофором. После тяжелых испытаний была явлена великая милость.
Однажды начальник лагеря выстроил заключенных и обратился с вопросом: «Кто может печатать на машинке? Вперед два шага!» Никто не выходил. Отец Федор умел печатать, так как нес послушание делопроизводителя в монастыре, но выйти не решался. Боялся, что заключенные сочтут его симулянтом. Когда в последующем начальник обратился с вопросом в третий раз, он все же решился выйти. Начальник забрал его к себе домой, где батюшка и работал - печатал различные документы. На ночь возвращался в барак. Новое его назначение никого не возмутило, по-прежнему все относились к нему доброжелательно. Отец Федор воспринял это как знак особого заступления Божией Матери, которую чаще всех призывал в своих молитвах.
Отличаясь своим кротким характером, скромностью и трудолюбием, батюшка быстро расположил к себе семью начальника, который, несмотря на возложенные обязанности, в глубине своей души оставался порядочным, честным человеком. Жил он вдвоем с женой, очень верующей и доброй женщиной. Отец Федор умело и быстро справившись со своими делами, не любивший праздности, старался помочь хозяйке. То подметет или помоет полы, то протрет пыль на подоконниках, постоянно следил за горевшей печкой. Когда хозяева узнали о его кулинарных способностях, обязанностью стало готовить обед. Всегда приглашали к столу. В семье привыкли к батюшке, очень привязались к нему, ласково стали называть «деткой». Все было бы хорошо, если бы не тот ад, в который ему приходилось возвращаться по вечерам. Барак жил своей жизнью. Измученные каторжным трудом, грязные, полуголодные люди вызывали у него сострадание. Однажды решился у хозяйки попросить краюху хлеба, чтобы принести вечером в барак товарищам, та сочувственно отнеслась к затее. Каждый раз тайком он стал носить в пазухе еду, которую дрожащими руками делили, не обронив ни единой крошки, по справедливости. Большая часть отдавалась больным, тем, у кого от голода уже начинали пухнуть ноги. От бдительного начальника это невозможно было скрыть. Он сразу понял, что это «деткина» работа. Но на происходящее закрыл глаза, не разоблачал «заговорщиков». Так продолжалось до тех пор, пока начальник не ушел в отпуск. Заступил другой, который быстро выявил нарушителя лагерного режима. Отца Федора бросили в карцер, в наказание остригли голову наголо. Но когда возвратился из отпуска старый начальник, все стала на свои моста.
Ровно десять лет отбыл батюшка в лагере, как предсказала юродивая Параскевушка. Когда подходил к концу срок, начальник предложил отцу Федору остаться работать при нем секретарем. Очень привязались они с женой к нему, считали членом семьи, не хотели расставаться. Но ничто не могло удержать батюшку в лагере, с порядками которого не мирилось христианское сердце. Его истинным призванием было служить в храме, куда поскорее хотелось возвратиться, упасть на колени и вознести благодарную усердную молитву Спасителю и Его Пречистой Матери.
Осенью 1947 года отец Федор вышел на свободу. Согласно предписанию направился в Кадиевку (ныне Стаханов), тогда это был районный центр, к которому относилось село Крымское, где нужно было стать на учет.
Впереди предстояли новые испытания, начинался тяжелейший период его жизни. Главным было то, что он, как освободившийся из лагеря человек, потерял связь с тем миром, из которого ушел на долгие десять лет. Страна пережили страшную воину, о которой на Дальний Восток доходили только слухи. Жизнь текла своим чередом. Там, куда он ехал, его никто не ждал. Не было ни родных, ни друзей. Ощутил это сразу, по приезду в Кадиевку, когда пришел становиться на учет. Уполномоченный, работавший еще до ареста батюшки, сразу узнал его. Когда отец Федор зашел к нему в кабинет, тот, побагровев, вместо ответа на приветствие гневно закричал: «А, эти ты явился? Вон отсюда, чтобы и духа твоего здесь не было!» Словно кто ошпарил кипятком с головы до ног. Выйдя ни с чем из кабинета, он впервые ощутил себя таким бесправным, каким не чувствовал себя даже в лагере.
Для окружающих он был чужим. Не знал, куда теперь идти, что делать, к кому обращаться за помощью. В кармане лежала лишь одна бумажка - документ об освобождении из заключения. Не было ни денег, ни крыши над головой, одолевал голод.
Поехал он в Ворошиловград (так тогда назывался Луганск), ночевать пришлось на вокзале. Понял, что даже одежда, в которой возвратился из лагеря, отличала его от остальных людей, ловил на себе их настороженные, недоверчивые взгляды. В той жизни, какой они жили, ему не находилось места. Как впоследствии вспоминал сам батюшка об этом периоде: «Был гоним, голоден, обсели вши, никак не мог определиться».
Уповал только на Бога, к которому, как никогда, обратился всем умом и сердцем, просил помощи, вразумления. Надеялся, что Пресвятая Богородица не оставит в беде, укажет путь к спасению.
После долгих мытарств отец Федор решился обратиться в епархиальное управление. Хотя хорошо знал, что без документа, удостоверяющего личность, там ему ничем помочь не смогут. «На все воля Божия, мир не без добрых людей» - думал он, переступая порог духовного учреждения.
Попал на прием к секретарю епархиального управления отцу Николаю Гаврилову, пришлось рассказать все. Внимательно выслушал секретарь батюшкин долгий рассказ, больно тронувший сердце. Видя безысходность измученного тяжелой жизнью человека, стоящего на краю гибели, решил оказать помощь. Прежде дал денег, что бы тот смог купить еды, подкрепиться, предоставил место для ночлега, сам взялся уладить дела.
В этом вопросе отец Николай оказался напористым, пробил толстую бюрократическую систему непонимании советских чиновников, добился, чтобы оформили все необходимые документы, позволяющие поставить отца Федора на епархиальный учет.
К происшедшему батюшка отнесся как к чуду.
Направили его в станицу Луганскую, где служил тогда протоиерей Павел Коломийцев - благочинный округа. Тот должен был определить его на одни из приходов своего благочиния.
Сразу отец Павел к прибывшему проникся чувством сострадания, видел в каком состоянии находился тот. Поэтому, когда отец Федор, обмывшись, надел предложенную батюшкой старенькую, но чистую его одежду, сел за стол, обратился к нему: «Ешь, отсыпайся, ничего не делай. Тебе нужно восстановить силы, а там видно будет».
В станице отец Федор прожил несколько дней, стал приходить в себя, постепенно возвращались силы, привыкал к нормальной жизни. Отец Павел решил направить его в Красный Дернул, где в то время не было священника. Резко похолодало, нужно было спешить на новое место назначения, успеть к зиме устроиться с жильем.
Распрощавшись с отцом Павлом, к которому успел прикипеть сердцем, надев подаренный им поношенный подрясник и старенькую скуфью, с котомкой за плечами отправился в путь. Пошел пешком, предстояла долгая, почти в 50 километров дорога. Дул холодным пронизывающий ветер, после обеда начал накрапывать дождь. Места были незнакомые. Переходя из хутора в хутор, чтобы не сбиться, у встречных людей уточнял дальнейшую дорогу. К вечеру пришел в Красный Деркул.
Встретившиеся хуторяне направили к местному псаломщику Вергунову Ивану Даниловичу. Быстро отыскал небольшой домик, зашел во двор, тронул входную дверь, та сразу открылась. В сенях постучал в ведущую в дом дверь. Отозвалась женщина, сказала: «Входите». Переступил порог, снял скуфью, перекрестился, произнес: «Пустите странника». Назвался так, потому что действительно считал себя странником, которому негде было приклонить голову. На судьбу не роптал, покорно шел туда, куда вел Промысел Божий. А Господь по молитвам Пречистой Своей Матери, Пресвятой Богородицы как раз и привел его к последнему пристанищу. Уготовал место, где надлежало ему спасаться самому и спасать других.
Утром следующего дня пошли в храм, где уже собрались верующие, так как весть о приезде нового батюшки облетела почти весь хутор.
Первый раз переступил отец Федор порог хрома, в котором предстояло служить до конца жизни. Сама Пресвятая Богородица привела его сюда долгим путем, исполненным лишений, страданий, различных испытаний. Наконец избранник вступил под его кров.
Небольшая деревянная церковь, возведенная в хуторе Красный Деркул в конце XIX века в честь Рождества Богородицы многое повидали на своем веку, некогда стройная, воздвигнутая на высоком фундаменте, славящаяся своими звонкими колоколами, к тому времени стояла обезглавленной, без колокольни.
Купил и колокольню в 30-х годах разобрали комсомольцы, решившие в церковном здании устроить клуб. Разбили иконостас, вынесли иконы, на западной стороне соорудили сцену, а в алтаре устроили кинобудку. Но Господь не допустил поругания хрома в честь своей Пречистой Матери, посрамил богохульников. Когда первый раз стали «крутить кино», церковь наполнилась дымом, который потоками струился из-под пола. Молодежь в панике выбежала во двор, но явных признаков пожара не было обнаружено.
Когда повторили сеанс, то опять из-под пола пошел густой дым, хотя в здании ничего не горело. После этого случая затею с клубом оставили, и все остальное время до самого открытия церковь использовали как зернохранилище.
Таким чудесным образом, полным таинственного смысла, Господь посрамил безбожников и прославил Свою Пречистую Матерь.
Второй раз храм чудно был спасен в январе 1943 года, когда советские войска, очистив территорию России от немецко-фашистских захватчиков, вышли на границу с Украиной, немцы хотя и поспешно отступали, но ожесточенно сопротивлялись. К тому же их стратегическое положение на правом крутом берегу Дернула было выгодным. Хутор Красный Деркул на короткое время стал линией фронта. Свистели перелетавшие через крыши домов пули, от сильных взрывов снарядов дрожали оконные стекла, трещал и лопался на речке лед. Одни из снарядов попал в крышу алтаря церкви, пробил его и, неразорвавшимся, упал на пол. Можно представить, что было бы, когда он взорвался. От здания остались бы жалкие руины, но Господь опять сохранил храм, который после окончания войны прихожане отремонтировали и открыли.
Познакомились, батюшка узнал, что в хуторе большинство людей были верующими, многое посещали церковь, приход был дружным. Певчие составляли прекрасный хор, которым умело управлял Иван Данилович.
Определился батюшка и с жильем. Взял его на квартиру Марк Евдокимович Кобеляцкий, очень верующий и добрый человек, многое сделавший для восстановления церкви после ее открытия. Выполнил плотницкие и столярные работы, сам сработал иконостас, смастерил паникадило (церковная люстра). Для отца Федора он стал первым помощником. Со временем они стали большими друзьями. Дружба их была искренней и крепкой, ничто не могло разлучить их.
Батюшка сразу приступил к своим прямым обязанностям. Служил с большим воодушевлением, с трепетом одевался в священные одежды. Каким благоуханным казался запах ладана, до слез трогало пение хора. Видя искренность и простоту отца Федора, потянулись к нему прихожане, в воскресенье и праздничные дни заполнявшие храм.
Казалось бы, все стало на свои места, приход зажил полнокровной жизнью. Но впереди опять предстояло испытание. Священнослужители и церковные общины облагались тогда непосильными налогами, которые платить было нечем. Колхозники работали по системе трудодней, часто при расчетах в конце года сами оставались должниками. В основном все жили за счет своего подсобного хозяйства. Прихожане снабжали батюшку всем необходимым для жизни, а вот денег часто не было даже на свечку, встал вопрос о выплате налогов и перед отцом Федором. Денег не было. Кроме епархиального управления беле никто помочь не мог. Туда и пришлось ехать. Там батюшку принял сам Владыка Никон, выслушал его и говорит: «Поезжай на приход, служи. Мы заплатим налог». В тот же день, 15 января 1948 года Владыка подписал Указ № 19 о назначении настоятелем храма Рождества Богородицы хутора Красный Деркул отца Федора. До этого времени, с тех пор как направил его туда отец Павел, батюшка служил в церкви без епархиального указа.
Так по милости Божией беда сменилась на великую радость. Окончательно успокоилось сердце, улеглись волнения и тревоги, постепенно привык к новому месту.
Полюбили прихожане отца Федора, который все свои духовные и физические силы отдавал служению Богу, старались во всем помогать ему, с усердием посещали храм.
Летом 1948 года решили они покончить с батюшкиными скитаниями, построить для него под горой напротив церкви небольшой домик, где бы он мог спокойно жить. Инициативу в этом деле проявили женщины, их поддержали мужчины. Стройку начинали почти на пустом месте, не было стройматериалов. Но молитва горами движет. Отслужили молебен, окропил батюшка место под дом освященной водой и начали строить с Божией помощью. Первым делом взялись лепить саман, добыли черепицы. Марк Евдокимович с мужчинами сделали рамы и двери, поставили верх. Дружно проводили толоки. Миром, за лето закончили стройку, к осени отец Федор справил новоселье.
Трудами и молитвами батюшки крепчал приход, стал дружной духовной семьей. Приходили пешком на службу верующие из окрестных хуторов и сел. Приезжали издалека, из мест, где были закрыты храмы. Местные жители охотно брали приезжих к себе домой на ночлег.
Так прожил отец Федор три года в Красном Деркуле. Здесь нашел он свое пристанище, покой и счастье, служа Богу в благодатном храме, где хранила и оберегала Сама Царица Небесная. Здесь он обрел ту духовную пустынь, где надлежало ему до конца дней нести молитвенный подвиг, спасать своих духовных чад, которые видели в нем истинного пастыря, учились у него, как нужно жить настоящему христианину.
В это время у батюшки, а ему тогда исполнилось 54 года, созрело решение принять монашество. Духовно был готов к подвигу, который совершают отказавшиеся от земных благ люди, стремящиеся к тому Идеалу, который зовется Горним Иерусалимом.
С детства Господь призвал его, вел тернистым крестным путем. Как ни трудно было ему, слабому физически, рано оставшемуся круглым сиротой, одинокому, познавшему скорбь и лишения, прошедшему монастырскую школу послушания, испытания и невыносимый труд лагерей, унижения и презрение окружающих. Как безжалостно не обходились с ним, как не измывались, терзая душу и тело, он всегда терпел. Не роптал, не возмущался. Все принимал как волю Божию, всегда молился за своих обидчиков, с достоинством прошел все испытания. Не стал предателем, когда принуждали к отречению в лагере. Не возроптал, когда, выйдя из заключения, оказался самым бесправным человеком. Теперь, когда все невзгоды были позади, не мог батюшка останавливаться на пути. Следующей ступенью его духовного восхождения было монашество.
Намерение отца Федора было одобрено Владыкой Никоном, благословившим совершить постриг в последний день осени.
30 ноября 1930 года в Свято-Петропавловской церкви хутора Верхняя Чугинка отец Федор принял постриг в монашество с именем Феофан.
Постриг совершил настоятель храма иеромонах Антоний (Пузиков), духовник благочинческого округа.
Приняв монашество, отец Феофан в своем храме стал служить так, как принято в монастыре, по полному Уставу, не сокращая чин богослужения. Вечерни начинал, как обычно, в три часа дня, затем следовало повечерие. После читались каноны и производилась исповедь. В праздничные и воскресные дни службу начинал в четыре часа утра. Прочитав утренние молитвы, служил полуношницу, затем утреню. Вычитывались часы и совершалась Божественная Литургия. Этот порядок сохраняется и сейчас.
Особенно трудно было зимой, церковь не отапливалась. Даже в сильные морозы службы не сокращались. Правда, вечерню и утреню приходилось служить в караулке (так местные жители называют церковную сторожку), но Литургию совершал в храме.
Скромное убранство храма, полное отсутствие электрического освещения, употребление только восковых свечей, всегда горевших на паникадиле и подсвечниках, умилительное пение хора - все трогало своей простотой, располагало к молитве.
Умилял в сам вид батюшки - маленький, сухонький, с живыми, излучающими свет на добром лице глазами. Подвижный и словоохотливый в жизни, когда служил, преображался. Становился подтянутым, сдержанным, светлело бледное лицо. Искренняя детская вера отличала отца Феофана, была огромной притягательной силой для верующих, видевших в нем большого молитвенника и истинного подвижника.
Служить батюшке помогал Марк Евдокимович, исполнявший при нем обязанности пономаря. Он оказался способным учеником, быстро усвоившим ход богослужения, к тому же имел и хороший слух. По ходатайству отца Феофана его рукоположили во диакона. Батюшке стали легче, а службы проводили торжественнее.
Шестидесятые годы были для церкви очень тяжелыми. Возглавляемое Н.С. Хрущевым правительство взяло курс на скорое построение коммунистического общества, свободного от религиозных предрассудков. Открывшиеся после войны храмы снова стали закрывать. Деятельность священников опять была поставлена под строгий контроль. Ограничивало ее и новое законодательство, согласно которому полноправным хозяином прихода являлся церковный совет, нанимавший священника для отправления церковных служб и исполнения треб по просьбам верующих. Таким образом искоренялся дух пастырства. Священников превращали в простых требоисполнителей, проще сказать наемников.
Жизнь деркульского прихода раздражала местные власти. Многие храмы в округе успели закрыть, что вызвало большой приток прихожан. Особенно много верующих приезжало из Миллеровского района Ростовской области, где к тому времени уже не осталось ни одной церкви.
Рассказывают, что однажды председателя сельского совета вызвали в райком партии, где провели с ним соответствующую работу. Досталось там ему от первого секретаря за бездеятельность в отношении очага религии в Красном Деркуле. Обещали, если он не разберется с попом, не приструнит его, то тогда быстро разберутся с ним - отстранят от занимаемой должности.
Тот, разъяренный, на следующий день явился к отцу Феофану. Подыхал на линейке Линейка - многоместный открытый экипаж, в котором сидят боком к направлению движения. к церкви, привязав лошадей к дереву, пошел в батюшкин дом. С ходу налетел на него, не давал даже сказать в слова. От злости не помнил, что и говорил. Обещал закрыть церковь, а его выгнать из хутора, если тот не прекратит собирать народ. Но Господь дал терпение отцу Феофану выслушать всю его брань, не коснулась она сердца угодника Божия, все время непрестанно творившего Иисусову молитву.
Не дождавшись ответа, выбежал председатель на улицу. Кинулся к лошадям. Их на месте не оказалось, не было и на дороге. В замешательстве побежал к магазину, думал спросить у прохожих. Но нигде не было ни души. Лишь только два мальчика стоили на дороге как прикованные к месту, смотрели в сторону реки. Подбежал к ним, сразу спросил: «Лошадей не видели?» Те наперебой стали рассказывать о том, что произошло буквально пять минут назад и так поразило их, что они до сих пор были под впечатлением увиденного.
Ребята шли в магазин, разговаривали между собой. Вдруг впереди, вздымая пыль, через дорогу промчались лошади, впряденные в пустую линейку, и с ходу влетели в Дернул. Тяжелая линейка быстро потянула их на дно, в мгновение ока все поглотила вода, оставив на своей поверхности лишь большие круги.
Лишенный от потрясения на некоторое время речи председатель, не помня себя, возвратился к отцу Феофану, со слезами стал просить у него прощения.
Приходу в это трудное для церкви время удалось устоять, а после того происшествия батюшку больше не беспокоили.
Его неустанные труды были отмечены высокой наградой.
В 1957 году отца Феофана святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий Святейший патриарх Алексий (в миру Сергей Владимирович Симансккй, 1877-1970) на патриарший Престол был избран Поместным Собором Русской Православной Церкви 2 февраля 1945 года. наградил наперсным крестом Наперсный крест - носимый священником поверх ризы, на груди крест.. Росло число прихожан, с их прибытием прибавлялись и заботы. Многие приезжали издалека, их, прежде всего, нужно было накормить. Много продуктов привозили миллеровцы, особенно тогда знаменитый свой хлеб. Все шло на общий стол. Постоянно приходилось садить огород, где с помощью прихожан выращивались свои овощи и картофель. Возле домика разбили небольшой сад. Развели птицу. Особенно любил батюшка индеек, гурьбой разгуливавших на раздолье.
В 1963 году архиепископом Борисом отец Феофан был возведен в сан игумена. В это время приход напоминал небольшой монастырь. У батюшки уже было много духовных чад, которые часто приезжали не только на службу, но и за мудрым советом, благословением на то или иное дело. Много было и добровольных помощников, живших при церкви и по несколько дней несших различные послушания. Занимались они уборкой храма и его двора, выполняли разные по хозяйству работы.
Со временем хорошие отношения сложились у отца Феофана и с местными руководителями, которые в трудное время стали обращаться к нему за помощью. Летом благословлял батюшка своих прихожан на различные полевые работы в колхозе, - прополку полей, уборку бахчи, овощей, покос сена.
Немалую сумму денег по благословению отца Феофана деркульская церковь выделила на строительство асфальтированной дороги через хутор, где раньше в непогоду была непролазная грязь.
Когда строили дорогу, то люди радовались и говорили: «Отец Феофан, как хорошо теперь ходить». А батюшка отвечал: «Дорогу сделали, а ходить в церковь некому будет». Что со временем и сбылось.
Размеренность жизни была нарушена печалью. В 1972 году тяжело заболел отец Марк. Так и не оправился он от болезни, скончался, проболев два года. Для батюшки это была большая утрата. Трудно было расставаться с дорогим другом и первым помощником, с которым вместе прожили душа в душу целых 27 лет.
Слабели и батюшкины силы, все труднее было служить ему одному. Стал серьезно задумываться о своем преемнике.
В 1972 году, прослышав о батюшке, в деркульскую церковь впервые приехал Андрей Григорук. Работал он тогда на одной из шахт Кадиевки, был глубоко верующим человеком. Заприметил его отец Феофан и промыслительно узрел в нем своего преемника. Подозвал к себе после службы и уверенно сказал: «Ты будешь батюшкой». Что и сбылось впоследствии.
За неустанные молитвенные труды и подвиги батюшка был удостоен благодатных духовных даров. Прежде всего, был он опытным духовным руководителем обращавшегося к нему народа. Со всеми он беседовал, давал мудрые советы в наставления, в которых проявлялась прозорливость.
Далеко распространилась молва о старце. Потоком шел народ в Красный Деркул со своими бедами, невзгодами, неразрешенными вопросами. В надежде исцеления приезжало к нему много больных.
При жизни отца Феофана, пассажиры, едущие в автобусе по маршруту «Луганск - Красная Таловка», могли наблюдать такую картину: очень много ехавших в автобусе выходили на остановке «Дернул». Одновременно, навстречу, со стороны Миллерово подходил другой автобус, большая часть пассажиров которого также выходила. И видно было, как по дороге идет целая вереница людей, направляющихся к домику батюшки. Подойдут, выстроятся рядком и стоят, ждут, когда отец Феофан начнет принимать. Заходили по одному. Часто от волнения забывали, что говорить, с чего начинать. Но когда подходили к сидящему на стулочке маленькому старинку и брали благословение, сердце успокаивалось, как-то сразу становилось легче. Батюшка сам начинал говорить и говорил то, что касалось лично обратившегося к нему, а пришедшего охватывало чувство, что старец читает его мысли Все, бывало, сам расскажет за тебя батюшка, на все твои вопросы ответит, а потом еще и к столу пригласит - любил угощать жареной рыбой с луком, которую сам часто и готовил.
Обращались к батюшке не только простые люди, иногда по вечерам к его домику на служебных машинах приезжали, часто с родными, облеченные властью чиновники. Приводило их горе, семейные раздоры, служебные неудачи, неизлечимые болезни. Всех принимал отец Феофан, для всех находил слова утешения, всем старался помочь. Многим встреча со старцем переворачивала всю жизнь, пробуждала веру в Бога, которого они совсем не знали, были далеки от Него.
За усердное служение на ниве Господней отец Феофан в 1975 году митрополитом Сергием был возведен в сан архимандрита и награжден митрой.
Своими пламенными молитвами и богоугодными делами старец не давал покоя врагу рода человеческого. Тот, уязвленный, старался всеми способами отомстить ему, вел с ним непримиримую невидимую брань. Возбуждал против батюшки сердца нечестивых людей, насылал разбойников на деркульскую церковь. Несколько раз совершали они грабительские нападения, движимые страстью наживы.
Последнее, особо дерзкое, произошло в сентябре 1976 года на следующий день после праздника Рождества Пресвятой Богородицы - престольного торжества деркульского храма.
22 сентября Православная Церковь отмечает память преподобного Феофана, исповедника, небесного покровителя батюшки. В этот день вечером и было совершено нападение.
Сам отец Феофан в письме своим духовным чадам так писал об этом происшествии:
«Праздник (престольный - ред.) прослужили благополучно - духовно и торжественно, а День Ангела встречали со слезами и большими скорбями. В 8 часов вечера 9 сентября (по ст. стилю - ред.) ворвались вооруженные бандиты. Постучали, одни сказал: «Открой, я участковый милиционер, - назвал имя в отчество, - Открой, я по служебному делу». Открыли, они набросились на старосту, избили, избранили, связали. Тогда слизали в меня.
Кричат: «Давай деньги!» Угрожая ножом, наганом, добились чего хотели. Забрали все деньги, часы, два креста с украшениями, ключи от дома. Ушли, оставили нас еле живыми!
Я и сейчас в тяжелом состоянии. Страх Божий. Но, слава Богу, что оставили живыми...»
После этого случая батюшка совсем ослабел, с трудом справлялся со своими обязанностями. Так сам характеризовал свое положение: «Пока служится, но все на исходе, я сам очень плохой. Мое здоровье тает как воск на огне - идет моя жизнь к концу! Но да будет на все святая Божия воля!»
Серьезно стал задумываться о своей кончине, загодя заготовил гроб, ограду, которые стояли в притворе храма.
Выйдя на пенсию, чаще стал приезжать послушник Андрей, помогавший отцу Феофану в алтаре. Его стали готовить к рукоположению. В день святого пророка Илии 2 августа 1980 года в одесском Ильинском соборе его рукоположили во диакона, а через год осенью он стал священником. Служить в храме стал отец Андрей, а батюшка в это время был уже слабеньким, еле передвигался, службу слушал и исповедовал сидя. Состояние его здоровья постепенно ухудшалось, последние дни отец Феофан уже лежал в своей келии. Но не оставлял старец своих духовных чад, всех принимал. Понимал, что навсегда расстается с ними, благодарил за любовь к нему, прощаясь, напутственно благословлял. Неотступно у батюшкиного одра находился отец Андрей, которому он давал последние распоряжения относительно своего погребения.
Оставаясь в сознании до конца, в окружении своих духовных чад, 5 ноября (по новому стилю) 1982 года отец Феофан мирно отошел ко Господу. Сама Царица Небесная Пресвятая Богородица приняла под благодатный покров своего любимого избранника. Упокоила неутомимого труженика, которого по молитве умирающей матери вела всю жизнь в горние обители, куда он неустанно стремился. Знамением великой милости было то, что батюшка служил в храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы и скончался в день между двумя праздниками, посвященными иконам Божией Матери: Казанской и Всех Скорбящих Радости.
Погребение батюшки состоялось 8 ноября. Заупокойную Литургию собором отслужили прибывшие на похороны священники. Отпевание старца возглавил секретарь епархиального управления протоиерей Борис (Панов).
Честные останки старца были преданы земле в церковной ограде возле алтаря у южной стены храма, не зарастает тропинка, ведущая к могиле отца Феофана. Приходит к ней много народа.
Особенно много верующих приезжает 21 сентября, на престольный день - праздник Рождества Пресвятой Богородицы.
Радостно в этот день звонят колокола. А у могилы старца звучит поминальная молитва - живая связь нас, живых, с тем, кто молитвенно предстоит у Престола Божия и молится о нас грешных.
Русская Православная Церковь
Николаевский Собор
Авторское право © 2012-2024.
Разработчик: Капитула Ян
